И, черт побери, эти глаза, а точнее, осознание доминирования над доминирующей, меня возбудили так, что та золотая волна боли, замешанной на наслаждении, не накрыла, а похоронила меня под собой…

Я словно со стороны наблюдал, как рычащий, брызжущий слюной самец жестко и страшно берет самку, визжащую уже не от возбуждения, а от страха. Видел наши множащиеся отражения в зеркалах, создававшие впечатление, что целое стадо озверевших первобытных людей одновременно и синхронно исполняет жуткий эротический ритуал, когда непонятно, то ли самец жестко трахает самку, то ли собрался убить ее ударами таза нечеловеческой силы…

А потом где-то подо мной, витавшим под потолком зеркальной комнаты, взорвались два вулкана из плоти, со стороны немного похожие на людей. Их обоих трясло крупной дрожью, они вцепились друг в друга так, словно хотели срастись навечно в единое целое. По спине того, кто был сверху, текла кровь, так как красные когти той, что была под ним, сильно расцарапали ему спину.

Но он ничего не чувствовал.

Он, похоже, умирал, а умирающему плевать на несколько кровоточащих царапин, взбороздивших его кожу…

А потом я услышал стон.

Сначала ее.

Жалкий, слабый, словно писк полузадушенного котенка.

А после – свой.

Хриплый, словно в мои легкие вонзилось несколько стрел с каменными наконечниками, красиво и эффективно прервавшие мой земной путь.

Но я не сдох к сожалению…

И даже нашел в себе силы оттолкнуться от мокрого, скользкого тела девушки, скатиться с нее, и безвольным кожаным мешком рухнуть на кровать рядом с ней...

Я не знаю, сколько я так пролежал, тяжело дыша и ожидая, что сердце вот-вот остановится от работы в таком бешеном ритме.

Но нет, выдержало.

И вроде даже понемногу начало трудиться в обычном режиме.

А потом пришла боль…

В запястьях, щиколотках – резкая, словно их тупым ножом пилили. В спине – неприятно-раздирающая. И тупая – во всем остальном теле, будто я только что в одно лицо разгрузил пару вагонов с углем...

- Это было потрясающе, - прошептала Катя. – Кто бы мог подумать, что ты такой выносливый.

Я повернул голову, посмотрел на нее. Лежит на спине, смотрит на зеркальный потолок, на губах блуждает улыбка то ли счастливого человека, то ли слегка тронувшегося умом.

- Да уж, потрясло знатно, - проговорил я. При этом мой голос прозвучал хрипло и надтреснуто, словно из помятой трубы старого граммофона.

- Тебе не понравилось? – отстраненно поинтересовалась Катя.

- Еще не понял, - честно отозвался я.

Пока что ощущения были примерно как после крутого горного спуска на лыжах, окончившегося в зарослях колючего кустарника. Воспоминания о захватывающем дух приключении несомненно останутся, но и дырки от шипов, впившихся в тело, залечивать придется долго.

- Можем повторить как-нибудь, - произнесла девушка, так и продолжая лежать на спине не меняя позы.

- Конечно можем, - отозвался я, осторожно поднимаясь с кровати. Расцарапанная спина прилипла к простыни, и отрывать ее от тела оказалось довольно-таки неприятно.

- У тебя кровь, - заметила Катя. И неожиданно ловко, согнувшись змеей, лизнула рану на моем запястье. – Вкусная.

- Ага, мне тоже нравится, - заметил я, натягивая джинсы. – Дорога как память.

- Ты наверно считаешь меня чокнутой, - сказала девушка, вставая с кровати и потягиваясь, словно сытая кошка. – Может ты и прав. А может я просто свободна от условностей этого мира и живу, раздвинув его рамки до самого горизонта… Кстати, извини, я тебе спину расцарапала. Обещала, что травм не будет, но ты был и правда очень хорош. Насчет царапин на руках и ногах тут ты сам виноват, не обессудь.