– Значит так, через два дня нужен новый репертуар, приглашения уже разосланы, так что… Слышишь меня? Я тебя нанимаю, остаёшься здесь, ясно?

Женщина пожала плечами и, мило улыбнувшись, ответила.

– Нет, ваша милость, сожалею. Я так не думаю – я не останусь.

– Не понимаю, о чём здесь можно думать! Вот деньги наперёд. Пока не отработаешь – даже и думать не смей уйти отсюда, ясно? Найду везде и приволоку обратно.

Барон кинул к ногам женщины небольшой мешочек. Тот звякнул об пол и раскрылся – на расшитый ковёр высыпалась пригоршня серебряных монет.

«И из-за такой мелочи оборвалась жизнь малыша Эгиля…» – чуть не сорвалось с языка Гроньи.

– Бери, и прислуга тебя сейчас отведёт в твои покои.

Женщина стояла неподвижно.

– Отдайте их лучше бедным. Я уже сказала – я не останусь. Быть в замке – тягостная ноша для меня. Мне нужна свобода.

– Тогда зачем ты пришла сюда? – барон разозлился.

– У вас был приём, а играть было некому. Лишь поэтому, – Гронья еле сдержала улыбку на губах.

«Маленький никчёмный злобный щенок. Я выклюю тебе глаза и развею твой прах по ветру».

– Никуда ты не уйдёшь!

– Вы запрещаете мне?

– Да!

«Тявкай, пока можешь дышать, местный хозяин. Вскоре у тебя это не получится».

– Вы никогда не будете моим хозяином. Я не останусь здесь.

– Тогда ты будешь играть на цепи, – барон Жонкиль обернулся. Пальцы нервно царапали ручку кубка.

– Нет той цепи, что бы меня удержала. Или вы предпочитаете вязать верёвки на шею?

Барон замолк.

Со стороны окна раздался звук падающего тела и неприятный треск. В оконном проёме болтался на ветру обрывок крепкой верёвки. Спустя мгновение в окно влетела большая чёрная ворона и села на полку горящего камина. Сквозь звуки дождя нарастал гул от хлопающих крыльев и громкого карканья – казалось, что вокруг поместья летает стая ворон, только ждущая момента, чтобы ворваться внутрь. Ворона на камине каркнула три раза – и огонь потух. Птица вспорхнула и села на плечо женщины с лирой.

– Что ты… Откуда? – слова сорвались с языка барона.

Только сейчас он осознал, что она сказала ему правду и именно она была хозяйкой положения.

Всё получилось с точностью до наоборот. Может, будет лучше, если эта жуткая женщина и правда уйдёт?

– Я позову стражу. Если ты не сгинешь немедленно, я прикажу отрезать тебе язык, – прошипел барон Жонкиль, бледнея на глазах.

– Ваша воля. Но я предпочитаю свою, – улыбнулась женщина.

Кубок пронёсся над её головой, на капюшон капнули остатки прокисшего вина, ворона злобно каркнула. Отскочив от стены, кубок повернулся к женщине смятой стороной.

– Прочь! – барон сорвался на крик.

Не обернувшись, женщина направилась к двери.

– Вы не очень хороший человек, вы это знаете, – ответила она, придерживая дверь. – Помолитесь, может быть и поможет. Впрочем, нет – вам уже ничто не поможет. И не спасёт.

– Выгнать эту дрянь!

Женщина быстро захлопнула дверь за спиной.

– Благодарю покорно. Я сама уже собиралась уходить, раз барон попросил меня покинуть это место…, – сказала она, когда рука стражника легла на её плечо.

– Вы счастливица, – тихо сказал второй стражник, кутаясь в плащ. Дождь полил ещё хлеще. – Вы хоть живой вышли от него.

Чёрная Гронья ничего не ответила.

Она стояла в каменной арке с видом на внутренний двор – как же он запущен! Наполовину сгнившая деревянная скамья так и ждала, чтобы на неё кто-то сел, а потом – случайно развалиться. Кучи мусора по углам, неудачно прикрытые палой листвой, тощие пальцы обглоданных кустов, скрюченные деревья. Сразу видно, хозяину этого поместья очень нужны деньги.

– Понятно, почему чужую жизнь он оценивает горстью серебряных монет, – Гронья указала когтистым пальцем на скамью. – Эта скамейка – с местного кладбища?