«Если бы у меня был выбор – позвал бы я её? Не знаю, что я должен чувствовать, глядя на неё? Она – мой воплощённый грех. Женщина, которая дала мне надежду и чуть не забрала мою душу в ад!» – пятидесятилетний граф Амадей де Корбу ждал ведьму на крыльце своего фамильного имения, сжимая пальцами набалдашник трости. – «Но всё же не забрала…»

Граф склонил голову и взмахнул рукой.

– Принести сумки гостьи! Вот так! Поставьте их у входа!

Ведьма молчала и смотрела, как граф отдавал распоряжения снующим слугам.

«Сразу видно, что он – хороший хозяин. Я рада, что он внял моему совету», – Гронья поднялась по каменным ступеням и вошла в поместье.

О да, вороны любят блестящие вещички. Подобный грех она замечала и за собой. Роскошь и золото – бесполезные дорогие вещи занимали собой всё пространство. А на втором этаже – графские дочери выглядывают. Молоденькие ещё совсем – любопытные и пугливые. Ничего, перерастут.

«Они всё ещё с ним, хоть и замуж пора. Славно, славно, что он послушал совет нашей дочери».

Ведьма громко щёлкнула зубами, девушки вскрикнули и разбежались по комнатам.

– Чёрная Гронья? – голос графа заставил её обернуться.

Женщина довольно улыбнулась.

– Я слушаю вас, ваша Светлость, – ведьма поклонилась и приподняла юбку. – Всегда приятно повидать старого знакомого. Как вижу, ноги вас беспокоят? Стойте поменьше на коленях, вот мой совет. И пожалуй… – я вам оставлю припарки… с рецептом, разумеется.

Граф поспешил отвести взгляд в сторону – он заметил, что ведьма прибыла в платье, которое он ей подарил в начале этого года. Гронья заметила реакцию графа и чуть оскалилась.

– Кстати, должна вам сказать – спасибо за то, что платите церкви индульгенцию. Ради их же блага, они не ходят в мой лес, – она подошла ещё ближе и прошептала ему на ухо. – Мне всё ещё жаль, что ваша супруга вас покинула.

Граф молчал.

– Меня позвали по этому поводу? – кивнула ведьма. Голос её стал мягче, она еле сдержала себя, чтобы не дотронуться до руки графа. – Вы хотите в последний раз с ней поговорить?

Граф поднял руку, сжал кулак и прижал его ко рту. Затем мотнул головой, громко вздохнул и, наконец, посмотрел ведьме в глаза.

Странно, ему показалось, что он увидел в них сочувствие.

– Чёрная Гронья, ты ведьма, это знают все, – наконец, сказал он, поглаживая ладонью рукоятку трости.

– И вы тоже – но вместе с тем, каждый день проводите в молитвах. Зачем же вам, такому светлому человеку якшаться с лесным вороньём, вроде меня? Вот уж сколько лет я не могу этого понять.

Граф отвёл взгляд в сторону и крепко сжал набалдашник трости.

– Тебя боятся, и все знают, что ты можешь заставить говорить и покойника, – продолжил граф.

– Значит, у нас здесь есть покойник, – кивнула ведьма, её голос снова стал чуть озорным. – Свеженький, я надеюсь?

Граф кивнул и закрыл рот ладонью.

– Вам надо, чтобы труп заговорил. Зачем? Веселья ради?

– Нет! – крикнул граф и тут же одёрнул себя. – Нет, не за этим.

Гронья облизала губы и пожала плечами.

– А вот это уже более интересно. Зачем тогда? Уж не для того ли, чтобы выяснить, почему и зачем ниточка жизни оборвалась?

Граф громко вздохнул.

– Я молился сегодня три часа – и не услышал ответа. Прошу, Гронья. Пройдём со мной.

В ответ ведьма лишь широко улыбнулась – она заметила краем глаза ещё одного наблюдателя на втором этаже, но решила промолчать. Она любила, когда любопытные птенчики сами попадали в воронье гнездо, а потом удивлялись – почему эта чёрная птаха клюёт их мясо.

Ночная сорочка запачкана землёй, босые ноги изрезаны острой травой – на вид девушке в подвале было лет восемнадцать, не больше.