– Все видели? И слышали?

– Не сидится тебе в башне, девочка… Снова опаздываешь к канатной дороге?

– Подвезете меня?

Он покачал головой.

– Я склонен следовать добрым советам. Если Мокошь сказала идти через лес, ты должна идти через лес.

Надя вытерла лицо и встала. Он тоже поднялся.

– Значит, пойду!

– Одна?

– Хотите со мной?

Она не стала ждать ответа, развернулась и пошла вверх по улице.

– Хорошо, пойдем, – донеслось ей вслед.

Надя споткнулась от удивления, обернулась.

– Видно, судьба нам познакомиться, девочка. Отведу тебя в соседний город, а ты перестань рыдать. От твоих слез у меня сердце разрывается. Куда хочешь? Каст? Лучезар?

Надя стояла, готовая в любой миг убежать.

– Вы ведь знаете, кто я?

– Черная царевна. Надежда Мирославовна.

– А у вас есть имя?

– Можешь звать меня Роджер.

Надя повернулась, шагнула навстречу.

– Вы не боитесь меня, Роджер?

– А ты меня?

– До сих пор вы не причинили мне вреда, даже наоборот. Я чувствую, что вы хороший человек.

Роджер насмешливо усмехнулся:

– Люди в таверне тоже не внушали тебе опасений.

– Да, – согласилась она. – Я была неосторожной.

– Теперь пойдешь через лес с незнакомцем? После всего, что пережила той ночью?

– Я не вернусь в башню, – твердо сказала Надя.

– Тогда пойдем! – с вызовом предложил мужчина.

Царевна вздернула подбородок. Отступать она не собиралась.

Он привел ее на постоялый двор в Окольнике. Оставил ждать у конюшни, быстро вернулся, с ружьем за плечами и свертком в руках.

– Переодевайся!

– Здесь?

Роджер пожал плечами.

Крайние стойла конюшни пустовали и она вошла в одно из них. Было темно, слабый звездный свет от двери был не в счет, переодеваться пришлось на ощупь. В свертке лежало шерстяное платье, мужское пальто и ботинки, которые оказались велики. Надя вышла, смущенная своим нелепым костюмом, но Роджер даже не взглянул. Поправил ягдташ и ремень ружья и пошел вперед.

– А ваша лошадь?

– О ней позаботятся.

Они спустились по узким мокрым улочкам, обошли пустое здание завода, который был похож на огромного спящего зверя. Из окон падал свет, тихо гудели внутри двигатели невидимых механизмов, но никого из рабочих рядом не было. У забора стояла будка сторожа и двое полицейских курили южные папиросы, стоя у запертых ворот.

Дальше начинались кварталы, в которых жили рабочие. Здесь было особенно темно. Длинными одноэтажными рядами вытянулись бараки. Они казались мертвыми, лишь кое-где внезапно вспыхивал свет одинокой лампы или раздавался детский плач.

Роджер молчал весь путь. Молчала и царевна.

Все вниз и вниз по улицам. Идти было легко, и Надя сама не заметила, как дорога привела к окружной стене. Здесь дежурили трое полицейских. Сколько лет старшему из них, сразу и не понять, сухое жилистое тело и седые волосы. Двое рядовых – лет двадцати, худощавые и нервные. Все трое курили, тихо переговариваясь и сплевывая под ноги. Они заметили поздних прохожих, затушили папиросы и сняли с плеч ружья.

– Роджер!..

Он шага не замедлил.

– Кто такие? – спросил седой.

Роджер достал из внутреннего кармана сложенный лист и протянул полицейскому. На стенах горели фонари, но под стенами их свет почти совсем рассеивался. Седой долго и внимательно изучал бумаги, щурясь в полутьме.

– Жрец из храма Лешего? – наконец разобрал он. – Не встречал я что-то безбородых охотников.

– Так удобней. Но это не твое дело, солдат. Документы в порядке?

Надя вжала голову в плечи. Полицейский еще раз внимательно изучил бумаги, потом посмотрел на царевну.

– Это кто?

– Жена.

– А жена кто? Есть бумаги?

– Хочешь потащить в участок среди ночи жену жреца?

– Нам велено всех девиц ее возраста проверять.