Дилон нагнулся к полицейскому чиновнику и сказал ему на ухо:

– Нас, как видно, так и тянет к любовникам наших дочерей!

Дилон не знал, что Стореру было поручено следить за ним после доноса, сообщившего лондонской полиции о намерении этого ловкого вора захватить сумму в триста тысяч франков, которые Моран вез в Париж для дома Муаро в улице Шарло. Вор полагал, что директор полиции направляется в столицу Франции по собственным своим делам, впрочем, отчасти он был прав, – потому что не только Сторер, но и князь Яга, и Моран, и Булишар, равно как и он сам, мчались в Париж для того, чтобы дать, наконец, разыграться давно душившим их эмоциям.

Прошел час. Поезд мчался по безлюдной долине между Сень-Пьером и Булонью. Ни одно место, на всём протяжении от Кале до Парижа, не представляет столько удобств для совершения преступлений, как эта цивилизованная пустыня. В первом классе пять упомянутых нами пассажиров сидели молча и скучали. Князю Яга надоело, наконец, зевать и смотреть на сидящих против него молодых людей. Он решил во чтобы ни стало начать разговор.

Вынув из кармана большой портсигар, князь открыл его и протянул одному из французов со словами:

– Не угодно ли вам сигару, милостивый государь, – я думаю, что здесь можно курить?

– Благодарю, – ответил сухо представитель дома Мильтон, – я курю только в обществе знакомых. А если вам самим угодно курить, то курите, хотя я полагаю, это будет не всем приятно.

Князь Яга, не обращая внимания на замечание молодого человека, закурил огромную сигару и вскоре весь вагон наполнился дымом.

– Этот господин думает, верно, что он в портерной! – проговорил громко Сторер, желавший хоть чем-нибудь насолить князю Яга, ненавидеть которого он имел не мало причин.

– Послушайте, мосье, – заорал молдаванин, нагибаясь через перегородку сиденья к полицейскому чиновнику, – вы позволяете себе слишком дерзкие выражения. Уж не хотите ли вы затеять со мной ссору? Я должен предупредить вас, что я дворянин, и приехал во Францию не затем, чтобы драться здесь с какими-то лавочниками. У нас на родине дворяне не роняют себя до того, чтобы связываться с торговцами, а вы, как видно, настоящий приказчик.

– Полно, милостивый государь, – вмешался в разговор Дилон, желая выслужиться перед полицейским чиновником, – будьте дворянином. Не уничтожайте окончательно нас, ничтожных лавочников, а лучше перестаньте пускать дым, а то мы скоро задохнёмся.

– Дикарь не обязан вести себя прилично, как подобает дворянину, – заметил один из молодых людей, по-видимому, военный.

– Во Франции нет больше дворян, мосье, с тех пор, как похозяйничали здесь немцы, – ответил на это князь дерзким тоном, выпуская изо рта клуб густого дыма.

– Настоящий дворянин не позволил бы себе напоминать французам о том несчастном времени, – крикнул с запальчивостью товарищ офицера.

– Ого! Тут, кажется, все против меня, – сказал Яга. Но увидев красную ленточку в петлице одного из молодых людей, спросил его, – вы, кажется, военный?

– Да, я офицер, и готов стать к барьеру, если только вы сочтете возможным драться с офицером, который собирается сбросить эполеты и сделаться купцом и компаньоном торгового дома улицы Шарло.

При этих словах гнев молдаванина исчез моментально, лицо его приняло ласковое, даже заискивающее выражение.

– А-а, – я должен был догадаться, кто вы. Еще на пароходе из Дувра в Кале и подслушал невольно ваш разговор с товарищем, – вы господин Альфред Булишар.

Князь протянул свою широкую руку тому, с которым только что ссорился, но Альфред не пожал этой руки и ответил сухо: