Комиссар больше не сомневался, что перед ним находится настоящий вор.

– Марш! – скомандовал он, толкнув в шею почтенного директора английской полиции, – марш – в мой участок! Потом, по совету того же Дилона, он пригласил с собой и Морана.

– Не угодно ли и вам, мосье, последовать за нами.

– Да, да, я понимаю, вам желательно узнать подробности о краже? – спросил Моран, которого коробил бесцеремонный тон комиссара.

– Нет, – ответил сухо комиссар, – я хочу убедиться, не сами ли вы себя обокрали, как это практикуется весьма часто многими приказчиками торговых домов.

Моран стал было возражать, но подоспевшие к этому времени полицейские окружили его и Сторера и проводили к выходу.

А Дилон, раскланявшись важно с комиссаром, который отвесил низкий поклон мнимому директору полиции, пошел нанимать себе карету.

Сыграв на вокзале ловкую штуку с директором лондонской полиции Сторером и поверенным торгового дома в улице Шарло, Дилон отправился прямо к главному управляющему этого дома. Его звали Бержен и был он честным торговцем для всех, кроме Дилона, который называл его своим компаньоном. Знакомы были они давно уже и обделали вместе много делишек, которые отзывались преступлениями; почтенный Бержен был родом итальянец и назывался раньше Бержини.

Прежде чем полиция смогла разобраться в путанице и задержать настоящего мошенника, Дилон уже был в улице Шарло и, позвонив у дверей торгового дома, послал с лакеем свою карточку господину Бержену.

Бывший Бержини, узнав, что его желает видеть Дилон, побледнел как полотно, но, тем не менее, приказал привести его тайным образом в свой кабинет.

Как только Дилон остался один на один с честным коммерсантом, сказал ему без дальнейших предисловий:

– Синьор Бержини, те триста тысяч франков, которые ты ждешь сегодня и которые ты хотел стянуть у лондонского дома Мильтон и К°, украдены прошлую ночь моими молодцами. Для твоей же пользы прошу тебя не делать никаких заявлений прокурору и полиции, а если не послушаешь, то в первую очередь сам пострадаешь и, кроме того, я помешаю твоей свадьбе.

– Но долг чести… Но моя обязанность, – лепетал Бержен, запинаясь и поглядывая искоса на человека, который давно уже держал его в своих руках.

– Твой долг чести или твердая обязанность… молчать, во-первых, для твоей же пользы, а во-вторых, из благодарности. Не забывай, что ты получил наследство сначала после смерти господина Бландюро, отца твоей любовницы, а потом после смерти ее мужа, которого ты убил, потому что я этого хотел. Не забывай, что ты втерся в это семейства только благодаря мне. И забудь, что твоя сила здесь, – это я. Вспомни, что я тебя сунул сюда только потому, что мой бывший сотоварищ Бландюро, этот мошенник, не хотел взять меня в компанию при открытии торгового дома в улице Шарло… Я отомстил ему, рекомендовав тебя, как учителя и его дочке, которую ты изнасиловал по моему совету и потом сделался, не без труда, управляющим и уважаемым, – хотя и не достойный уважения, – коммерсантом. Ты мой подчиненный… мой слуга и обязан повиноваться мне… Я предупредил тебя и сказал, что ты должен делать, а теперь прощай… Я ухожу. Кланяйся той, которая должна быть твоей супругой, только не рассказывай ее семейству, что деньги, которые ты хотел прикарманить, попали ко мне. Впрочем, ты должен понять, что я беру себе только проценты за тот капитал, который я тебе одолжил, чтобы сделаться компаньоном той… той… одним словом, твоей будущей жены.

С этими словами Дилон кивнуть головой ошеломленному Бержену и незаметно вышел из кабинета и из дома.