– Ты опоздала, – сказал Каран равнодушно, смотря прямо мне в глаза.

– Я не опоздала, – бросила небрежно. Когда взгляд медленно переместился на мои наручные часы, я воскликнула: – Ого! Не может быть, уже без пятнадцати восемь?

Я посмотрела на Карана Чакила широко раскрытыми глазами, прикрывая рот ладонью из-за грубого вскрика. Мужчина смотрел на меня, насмешливо приподняв красивые брови, но выражение его лица нисколько не смягчилось.

– Я… – Я сделала паузу и попыталась подобрать правильные слова. – Было двадцать две минуты восьмого, когда я приехала. Так что я не опоздала. И вошла в здание ровно восемь минут назад.

Каран взял ручку, не сводя с меня глаз и слегка приподняв левую бровь. Его взгляд меня встревожил.

– Ты опоздала, – твердо заявил он. – Я должен был увидеть тебя ровно в половину восьмого. Меня не волнует, когда ты вошла в компанию.

– Но послушайте…

– Меня не интересуют оправдания маленькой девочки.

Я уставилась на босса, так же как и он на меня. Встреча наших напряженных взглядов, казалось, длилась вечность, но на самом деле прошло всего несколько секунд.

– Каран-бей, когда вы перестанете называть меня маленькой девочкой?

– Когда ты вырастешь. – На его лице не было ни малейшей эмоции. Слышно было только дыхание, в то время как душа мужчины находилась не здесь.

– Ах! – Я подняла брови. – Тогда вам всегда придется называть меня маленькой девочкой. В конце концов, пока я взрослею, вы стареете. Мы никогда не окажемся на одном уровне. – Я все еще смотрела на Карана. – Точно так же, как сейчас. Но, Каран-бей… Как я уже говорила, вы, возможно, и старый, но я не маленькая девочка.

Хотя его черные глаза выглядели как стоячая вода, камней, которые я бросила, было недостаточно, чтобы взбаламутить ее. Каран продолжал проводить насмешливым взглядом по моему лицу.

– Ты очень болтлива, как маленькая девочка, которой неизвестно, что положено извиниться за вылитый на голову одногруппницы кофе. – Он поднял одну бровь. – Послушай меня. Я не хочу иметь дел с проблемным подростком. Если ты строишь большие планы на будущее и хочешь наладить хорошие отношения с главой отдела, тебе следует хорошо ладить со мной. Ладно, мне плевать, поладишь ты со мной или нет. Все, что я прошу, это чтобы ты не создавала никаких проблем, бунтарка.

Проявились его шипы. Каран говорил много и подробно, что противоречило его тихому виду. Мужчине не составляло труда подбирать слова, и он, ни секунды не колеблясь, швырял их прямо мне в лицо. Босс свободно говорил по-турецки и имел приятный тембр. Я слушала его, но мое внимание привлек не вызов, который он постоянно демонстрировал, а беглость, с которой слова сходили с его губ.

– Я не создам никаких проблем, – кротко пробормотала я. – Надеюсь, это касается и вас. Как насчет того, чтобы не беспокоить друг друга на этой неделе?

– Ты начинаешь становиться послушной. – Каран прищурился и осмотрел меня; под пристальным взглядом я на мгновение подумала, что у меня было что-то на лице, и от волнения заболел живот. – Так и будешь стоять? Ты намного выше сверстников, из-за чего привлекаешь к себе внимание. Присядь.

Мне было уже девятнадцать лет, почему этот мужчина вел себя так, будто я в чем-то провинилась? Он указал подбородком на Г-образный кожаный диван перед собой.

– Сначала посмотри на свой рост, – проворчала я, закатывая глаза.

– Ты что-то сказала?

Я молча сделала так, как он сказал. Придется сдерживаться и называть дядюшкой медведя в течение недели.

– Вы очень странный человек, – пробормотала я, усаживаясь на кожаный диван. Каран поднял брови и посмотрел мне в глаза. Часы на стене издавали громкое тиканье. Хотелось, чтобы время текло быстрее. Этот прямой взгляд, чернота глаз. Как будто у этого человека черными были не только глаза, но и вся личность.