– Обещай мне, что не снимешь его, – тихо попросила она, повязав ему на руку плетеный кожаный браслет. – Обещай, что вернешься! Иначе не отпущу. Обещай!

– Обещаю, что сделаю все для этого! – ответил Марк, наклонившись к ней и прижав руку к груди.

Летиция обняла Марка за шею, прошептав ему чуть слышно:

– Помни, что ты обещал вернуться, а я буду тебя ждать!

Марк порывисто обнял девочку в ответ, будто не надеялся увидеться вновь, быстро отпустил, оседлал коня и тронулся в путь. По его знаку Квинт и легионеры сопровождения двинулись следом. Летиция провожала его взглядом, пока отряд не скрылся за поворотом.

Наблюдавшая за этой сценой Октавия не понимала поведения Марка. Всегда сдержанный, порой даже суровый, он позволил себе на глазах племянника и солдат обнять Летицию. Конечно, это было глупо, но, казалось, что между ее мужем и этой девочкой существовала некая нерушимая связь, недоступная пониманию. Привыкшая быть единственной в его сердце, Октавия вдруг почувствовала укол ревности.

__________

[1] Марк Туллий Цицерон (106 – 43 гг. до н. э.) – политический деятель, оратор и философ.

[2] Цитата взята из трактата Цицерона «О законах», написанного в конце 50-х гг. I в. до н. э.

[3] Фамилия (лат.) – совокупность домочадцев, рабов, клиентов и вольноотпущенников.

[4] Марс (лат.) – бог войны и покровитель Рима. Ему приносили жертвы перед началом военных походов и в случае их успешного завершения.

[5] Юнона (лат.) – богиня брака и рождений, семьи, материнства и женщин.

18. Глава 18

Без Флавия и Квинта дом казался пустым. Единственным, что отвлекало Летицию от грустных мыслей, было общение с Марсией. Та напоминала отца не только внешне, но и свойственным ей спокойствием, рассудительностью. Лишь однажды она позволила себе вольность, говоря с ним о Сексте, но разве можно было осудить ее за это? Летиция старалась быть похожей на нее, но ей далеко не всегда удавалось сдержать свои чувства.

Совсем иной была младшая дочь Флавия. Миловидная темноволосая девочка редко была чем-то довольна. Эмоциональная и несдержанная, она, тем не менее, была любимицей матери. То, за что Летиция или Марсия старшая порицались, легко сходило с рук младшей.

***

Прошла неделя. Накануне вечером Октавия объявила, что возьмет с собой в термы обеих дочерей и Летицию.

Ранним утром они отправились в путь. Вместительные носилки несли восемь сильных рабов, еще двое шли впереди, расчищая путь. Такой способ передвижения, казалось, никого, кроме Летиции, не смущал. На попытку отказаться Октавия быстро отреагировала:

– Таков порядок вещей: одни рождаются свободными, другие рабами. Они, по сути, дети, неспособные принимать самостоятельные решения. Тогда как мы даем им все необходимое для жизни. Впрочем, можешь идти пешком, к обеду прибудешь, если не потеряешься в городе. Видимо, иначе ты все равно не умеешь, как не умеешь ценить то, что боги дали тебе. Будь благодарна и не пытайся что-то изменить.

Летиция ничего не ответила. Была правда в словах Октавии: за семь месяцев жизни в Риме она привыкла, что кто-то готовит пищу, убирает комнаты, шьет и стирает одежду. Она даже не заплетала косу, как раньше: по утрам ее волосы расчесывала и укладывала в прическу Лигия. Избавленная от ежедневных забот, Летиция изучала латинские письмо и математику, основы ведения хозяйства, историю, географию, музыку, – все то, что, по мнению Сцеволы, должна была знать образованная римлянка, и даже больше.

Наконец, они достигли терм. Большое здание встретило их приятным теплом после прохлады осеннего утра.

Прибывшие быстро разделись, оставив только набедренные повязки и фаскии[1], прикрывавшие грудь. Подобный обычай казался Летиции более чем странным, но она вновь была вынуждена подчиниться и нехотя сняла обе туники. Ей еще многое предстояло узнать и ко многому привыкнуть.