***

Снова запах дыма окутал легата и солдат его сопровождения. На погребальных кострах лежали тела римлян и галлов, рядом, будто не бились на рассвете, не щадя ни себя, ни противника. Победителей здесь не было. Тит и Эбха лежали рядом. Марк закрыл их глаза монетами, которыми им предстояло расплатиться с паромщиком[2]. Уна положила рядом с матерью небольшой букет высохших полевых цветов. Глаза девочки оставались сухими: все слезы были выплаканы накануне. Она только сильнее сжала руку легата Флавия, когда огонь охватил тела ее матери и отчима.

***

Подготовка и кремация заняли практически весь день. Не видя смысла возвращаться на ночь глядя, Марк Флавий отдал приказ ставить лагерь в миле[3] от руин, оставшихся от укрепления. Пока одни солдаты занимались установкой палаток, другие разводили костры и готовили ужин. Удовлетворенный увиденным, легат отправился на поиски Уны. Он нашел ее на окраине лагеря. Девочка сидела прямо на холодной земле, обхватив руками колени, опустив голову.

– Так недолго и простудиться, – произнес мужчина, подойдя ближе. – Пойдем. Клодий, должно быть, уже приготовил похлебку с салом на ужин.

Ответом ему была тишина.

– Послушай, – Марк присел рядом на корточки, – я тоже рано потерял мать, но скорбеть о ней мог только в душе. Отец жестоко наказывал меня за любое проявление слабости, а чувства – это та же слабость. Поплачь сейчас, но, сохранив светлые воспоминания о ней, ты должна найти в себе силы жить дальше. Сейчас тебе трудно поверить в мои слова, но время – лучший лекарь.

Нарочито обращаясь к ней как к взрослой, легат пытался не только успокоить ее, но и вселить уверенность в своих силах. Уна вновь ничего не ответила. Мужчина легко подхватил ее на руки, не желая оставлять одну. Девочка спрятала лицо у него на груди и тихо заплакала.

______

[1] Римляне, вслед за греками, называли варварами всех людей, говорящих на непонятном им языке.

[2] Пришедший из Греции обычай предполагал, что нужно заплатить паромщику Харону за переправу души в царство мертвых.

[3] Миля – мера длины, равная 1480 м или 1000 шагов.

3. Глава 3

Раннее утро началось со сборов лагеря и быстрого завтрака. Легат не хотел более задерживаться здесь, но, когда пришло время оправляться, он не нашел Уну и был вынужден отправиться на ее поиски. Каждый второй легионер говорил, что видел ее буквально минуту назад, но ребенка нигде не было.

«Вот непоседа», – подумал Марк, однако не сердился на девочку, понимая ее горе.

Наконец, она нашлась у коновязи. Легат несколько минут наблюдал за ней, а потом подошел ближе. Девочка словно почувствовала его присутствие и обернулась со словами:

– У тебя прекрасный конь, господин.

– Ты разбираешься в лошадях? – спросил Марк. – Его зовут Верс[1], что в переводе с этрусского означает “огонь”, и он оправдывает это имя. На твоем месте я был бы с ним осторожен: он слишком своенравный. Хотя тебя подпустил очень близко. Наверно, ты ему нравишься. Хочешь покормить его?

Глаза девочки заблестели. Марк взял ее за руку и насыпал сухарей, которые часто носил с собой. Уна робко протянула ладошку коню. Сердце ее замерло, когда она почувствовала, как теплые бархатистые губы животного стали осторожно собирать угощение. Совсем осмелев, она погладила Верса.

– У тебя появился друг, – голос мужчины вернул ее в реальность. – Идем, нам предстоит долгий путь.

***

Конный отряд Марка Флавия двигался довольно быстро. Равнины сменялись холмами, луга рощами. Умиротворяющий зимний пейзаж за день утомил даже любопытную Уну. Она задремала прямо в седле, бережно поддерживаемая Сцеволой. Его мысли были далеки. Вновь и вновь он прокручивал в голове последние события. Почти год назад галльское сопротивление было окончательно подавлено. Сосуществование римлян и варваров нельзя было назвать мирным, но открытые столкновения прекратились. Нужно было остаться и расследовать этот случай, но, во-первых, у него было с собой мало людей, а теперь еще и ребенок на руках, которого он пообещал защитить. Во-вторых, приказ Цезаря был однозначен: как можно скорее вернуться в Рим. Это значит собрать легионеров, запастись провизией для перехода, а перед этим передать все дела преемнику. И все же кому было выгодно это, бессмысленное на первый взгляд, нападение на римские укрепления?