У печи, которая, кажется, занимала почти всю комнату

возилась Варвара. На столе стояла глиняная посуда, в которой было нарезанное мелкими кусочками сало, лежали солёные огурцы, один к одному, не большого размера, квашенная с грибочками капуста и душистый, свежевыпеченный, нарезанный хлеб с тёмной, аппетитной корочкой и полная миска яблочного варенья. Всё это издавало удивительный запах, призывающий к столу. Девушка со звуком сглотнула слюну, на что женщина улыбнулась.

– Видать издалече, вон как проголодалась. Насте стало неловко и она, пожав плечами, улыбнулась.

– Садись -ка, садись, а я сейчас картошечку подам.

– Может вам помочь чем?

– Да чем же, ты, поможешь, коль всё готово уже? Ну давай садись уж.

Гостья подошла к столу, но не села на скамейку первой, а подождала хозяйку, которая уже ставила на глиняную миску чугунок с ароматной, очищенной от кожуры картошечкой, прямо на столе лежали перья лука, запах которого усиливал аппетит. Тётка Варвара присела на скамью и стала раскладывать картошку. Женщина ловко выхватила картофелину и положила на тарелку Насте, затем положила сало и огурчик, немного подумав, подложила лучок.

– Чай целоваться пока не с кем? – смеясь, как бы спрашивая и утверждая одновременно проговорила она. Сама же бросила на свою тарелку две картошки и взяв огурец, откусив от него больше половины, громко захрустела им, тщательно пережёвывая. Спохватившись, сдёрнула полотенце с ещё одной миски, где оказались очищенные яйца, одно из которых перекачивало в тарелку гостьи.

– Ешь, не скромничай. Не на сватовстве.

Девушка кивнула и потянулась к своей тарелке. Еда была царская, так вкусно она давно не ела.

– Так, говоришь, зовут Настёной?

– Угу? – ответила девушка, откусив кусочек картошки. Спеша проглотить, ожидая новых вопросов.

– Ну -ну. Да, ты, ешь. Чего губы ровняешь? – продолжая есть огурец, прикрыла глаза женщина – У – у – у. Как вкусненько.

Глядя на неё, Настя уже не стеснялась, стала уплетать за обе щеки.

– Очень вкусно. – глядя на Варвару, проговорила она.

Они сидели за небольшим столом, у окошка, с льняными занавесками, закрывающими больше половины окна. Женщина была высокая и потому приподняв голову, могла видеть всё, что происходит за окном. Настя, даже если очень высоко подняла бы свою голову, всё равно ничего не увидела бы, так как была много ниже хозяйки. Вдруг Варвара перестала жевать и приложив палец к губам, призвала к тишине. Вытерев рот полотенцем, бросила его на стол и поднявшись, вышла на улицу.

– Чего, тебе, Матвей, понадобилось у моего двора? Опять что потерял?

– Да не то, чтоб потерял, внучка моя должна прийти. Видать где -то заплутала.

– Да у, тебя, детей отродясь не было. Так откуда ж внучке взяться?

– А, тебе, почём знать, есть -ли у меня дети? Аль, ты, в мою избу кошкой чёрной бегаешь?

– Ой да уморил. Ты, говори, да не заговаривайся, а то, как хвачу метлой по хребту.

– Да чё ж, ты, так разошлась. К слову, просто пришлось, а, ты, сразу добро портить. Ну так внучку мою не видала?

– Не видала б и, тебя, если б не пришёл.

– Ну, прощевай. Если, что, знаешь где найти.

– И чего б я, тебя, искала. Поди мимо.

Как только за окном стихли шаркающие шаги, Варвара забормотала пугающим, грубым голосом, нагоняя на девушку страха. Затем смела с порога и вошла в хату.

– Чего перепугалась? Аль знаешь его?

– Я просто слышала уже, где -то этот голос, но не могу вспомнить.

– Ну и хорошо. Он теперь дней шесть никого не побеспокоит. Пока не излечится.

– А он, что, болен?

Женщина засмеялась.

–Пока нет. А вот, как до хаты дойдёт, дней несколько проваляется.