Поприветствовав и тут же попрощавшись с Мишей, мы с Янкой, пожелав ему всего самого наилучшего, уехали к центру, где город только начинал просыпаться и сиять.

Проезжая по оживленной трассе, присоединяясь к параду спокойных огней, озаряя свои светом все видимое пространство, мы с Янкой прониклись атмосферой ночного мира. На магнитоле играла музыка, которая и поддерживала вдохновляющий и бодрый настрой. Вечерняя тьма сгущалась, теплый свет фонарных столбов и фар становился ярче, мелькали блики, окна квартир своевременно вспыхнули, кое-где виднелись алые угольки. Глядя на протяжные ряды фар белого и желтоватого цвета, будто поднимающиеся в небеса, я то и дело пытался понять, почему мне они кажутся чем-то странными, завораживающими и при этом такими знакомыми. Мой взор был устремлен именно в те полосы огней. Мысли мои блуждали далеко вглубь, в самую гущу леса, уходящими глубоко вниз корнями и вздымающиеся до самого неба пушистыми и колючими верхушками, плавно качаясь на ветру. Пройдя дальше, в мои глаза ярким бликом прошелся луч уходящего за горизонт солнца. Дунул ветер, за ним поспешили листья, вдруг меркнув, как те самые огни. Прослезились глаза, захотелось их протереть и, спустя мгновение, передо мной открылся весь горизонт – брошенные многоэтажки, заросшие улицы и догорающий закат. Вдруг почувствовал, как каплями что-то неспешно, ручьем текло по рукам. Подняв, вдруг заметил на них мелкие камушки, будто осколки стекла, всюду царапины и ссадины, на запястьях открылись шрамы, сочившиеся кровью. Я не чувствовал боли, как и ничего другого, кроме крови. Долгое время любовался бы этим видом, если бы не вновь появившиеся огни, заблестев буквально перед глазами и доносящийся со стороны женский голос

– ТОРМОЗИ!

Мгновенно среагировав, я со всех сил нажал на педаль.

Жизнь – великое благо, и она у человека, как выясняется, очень недлинная.

В ней хватает и несчастий, и горя, и драматизма, сложностей и неурядиц, и поэтому надо особенно ценить мгновения счастья и радости – они делают людей добрыми. Когда человек улыбается, смеётся, восхищается или сострадает, он становится чище и лучше.

Андрей Миронов

На некоторое время я ушел в себя, пытаясь переварить случившееся, пока на фоне приглушенно звучал возмущенный, немного шокированный голосок. Мы продолжали ехать туда, где можно спокойно провести время и, тем самым, забыть о том, что было. Своим пустым взглядом, старался сосредоточиться на дороге, однако те недавние образы не желали расставаться со мной. Голос продолжал что-то глухо бурчать, пока я отчетливо видел всплывающую чащу леса, где качались сосны; пока я продолжал ощущать то нежное и словно шепчущее дуновение ветра; пока мои глаза слепил закат. Я с трудом пытаюсь объяснить себе, что почувствовал в тот момент, словно вернулся туда, где можно было ощутить истинную свободу и благодать. Да, именно вернулся. Я и прежде сталкивался с подобным, но в разных локациях, в разных событиях, в разных ощущениях. Это словно фантомная боль, преследующая меня в тот момент, когда этого не жду, при этом каждый раз я ощущаю на себе все то, что видел собственным глазами. Оттого и само мировосприятие для меня смутно, я не уверен в том, что я именно там, где должен быть, не уверен в правдивости своей жизни, своей судьбы, не уверен и в самой сущности этого мира. Каждый пустой и безжизненный взгляд, с которым мне доводилось встречаться, каждое безразличное и натянутое слово, которое я слышал, каждый туманный момент, всплывающий слайдами в моей памяти – это декор и постановка. Это не более, чем кэш в памяти. Но, признаюсь честно, я люблю жить. Пока есть то, что дополняет, красит и тебя и твою однообразную жизнь, ты обретаешь цель – либо сберечь все то, что у тебя есть и поддерживать эту стабильность, либо же идти дальше и достичь истинного счастья, о котором даже не догадываешься, но чувствуешь сердцем все предвкушение.