В этот момент я словно был не в себе. В глазах будто потемнело, стало смутно, сердце бешено застучало, будто вырвется из груди, виски, казалось, лопнут от прилива крови, а тело было само по себе. Я не мог не сопротивляться. В порыве гнева тут же взял его за шершавый от мозолей палец и, приложив все свои силы, с характерным хрустом переломил его, резко повернув его в сторону. Последовал хриплый крик. Человек весь извивался от ужасающей и нестерпимой боли, хрипел и попросту не мог ответить, но это далеко не все, что пришлось ему пережить – тяжелый кулак ринулся ему в щетинистое лицо, затем другой кулак резким движением глухо ударил в пузо, а колено беспощадно лягнуло где-то в грудину. Измотанный мужчина бессильно упал на ноги, опершись телом на свою драгоценную машинку и что-то пытаясь пробормотать. Отдышавшись, победоносно взял его жирное, тяжёлое тело, держа за потные подмышки, и поволок к дверце, благо другие машины не проезжали мимо и никому не было дела до нас. Отперев дверь, я кое-как посадил обессиленную тушу на сиденье. Взяв мужика за волосы, я не мог не сказать этого:

– Нечего было выеживаться, сука! – со злостью пошатал его, крепко держа за волосы – Еще раз покажешься, от твоей тачки ничего не останется, как и от тебя, сгорите все вместе нахер! – гневно прозвучали слова, после чего из кармана вылетели на колени человеку пара штук деревянных, коих вполне бы хватило на ремонт и дальнейшее молчание – Чтоб через 5 секунд исчез и никогда мне на глаза не попадался, мразота – с характерной злостью закрылась дверь, послышался заведенный мотор, и тут же зашагал к своей машине, где из лобового стекла показалось личико, полное ужаса, укрывшееся кулачками.

В тот момент туман рассеялся в мыслях.

Время подходило к половине десятого. Мы уже подъехали к центру, где яркие фонари и не менее яркие вывески уютно заполняли пространство. Расположившись на полупустой парковке, что была возле знакомого кафе, мы некоторое время не собирались выходить из машины. Салон впитывал плавающий табачный дым. На магнитоле продолжало играть радио, прокручивая на записи бодрящий хит текущей недели, что совершенно не подходит под момент, но при этом разбавляет атмосферу. Мотив песни до боли простой, как и вся остальная поп-музыка, однако эта простота с каждым годом становится невыносимой. Ненароком взглянул на отвернувшуюся к окну Янку, все так же поникшую и явно желающей мне сказать особенную пару ласковых

– Яна, либо сейчас ты мне говоришь все, что тебя гложет, либо мы все забываем и идем спокойно и непринуждённо проводить время в нашем заведении.

Ее рука, лежащая на тонких коленях, дрожаще сжалась в кулак. Среагировав, потянулся нежно взять ее, успокоить, но тут же Янка, отворив дверь, вскочила наружу, сложив руки крестом. За ней вышел и я, закрыв за собой машину. Она не сдвигалась с места, уставившись взглядом куда-то вниз на землю. Подойдя к ней, не успел и слова сказать как она прижалась к моей руке. Окурок бессильно упал с пальцев. Янка вдруг решилась:

– Семен, пожалуйста, пообещай, что дальше все будет хорошо – сказала она тихо – Скажи, что все наладится

– Так и будет, дорогая – ответил я нежно, приобняв ее за талию

– Ты просто…действительно напугал меня…Ты никогда прежде не был таким злым, Семен…– всхлипнула она

– Я правда не знаю, что случилось, дорогая, дай мне немного времени и я исправлюсь… – обнадежил я и нежно поцеловал ее в лоб – А пока, пойдем уже покушаем чего-нибудь, пока время позволяет, хорошо?

– Хорошо – спокойно проговорила она, прижавшись сильнее лицом к руке