В Красноярске произошел жуткий случай. Однажды мой старший брат Юра возле магазина катался на санках. Сторож прислонил ружье к стене магазина и куда-то отошел. Местный хулиган по фамилии Койкин взял ружье и навел на Юру, который стоял в пяти метрах лицом к нему. В последний момент шестилетний Юра повернулся, чтобы убежать. Раздался выстрел, Юра упал.

… Мы дома обедали. Раздался звонок. Голос в телефоне сказал отцу: «Вашего сына убили».

Отец схватил шубу и бросился к дверям. Я понял, что случилось что-то страшное. Подошел к окну и стал смотреть на улицу. Подъехала грузовая машина ЗИС. Из кабины вылез отец. В его руках была шуба, в ней – мой брат Юра. Его лицо было залито кровью. Отец занес шубу домой. Мать обтерла и переодела Юру. Отец снова завернул Юру в шубу и выскочил из дома. Машина понеслась в Серов, в военный госпиталь…

… Военные хирурги приняли Юру и спасли его.

… Из Серова он вернулся через месяц. Лицо было в дроби. Верхняя губа была разворочена, зашита и закрыта марлей.

Семья прошла по краю пропасти.

Просмотр фильмов был редким событием. Клубов не было ни в Шале, ни в Красноярке. Но в Красноярке имелась какая-то изба, возможно, это была контора мехлесопункта, в которой висело белое полотно, и на нем какой-то человек показывал иногда фильмы и с ними кинохронику с изображением Сталина, а иногда и Гитлера. Гитлера и фашистов люто ненавидели, освистывали. На просмотры фильмов приходили и взрослые, и дети. Дети ложились и садились на пол. Взрослые вставали вдоль стен. Я запомнил фильм «Белый клык». Я смотрел его больше десяти раз.

Фронтовикам, ходившим в пехотную атаку, давали ленточки в цветную полоску, которые нашивались на гимнастерку. За каждый подъем в пехотную атаку полагалась одна ленточка.

Каждому танкисту, сумевшему покинуть горящий танк, полагалась ленточка «горел в танке». За каждый выход – одна ленточка.

…Однажды в Красноярке появился танкист с изуродованным лицом. Нижняя губа и подбородок были разворочены и как-то сшиты. Одна сторона лица была бордово красной. Он был в короткой танковой куртке и в танковом шлеме. На куртке были прикреплены три нашивки «Горел в танке». Видимо, он заехал в Красноярку на день или два после лечения в госпитале в Серове. Местные жители и жительницы относились к танкисту с восхищением и зазывали в гости, а там поили брагой и самогоном. Танкист заходил, выпивал, что-то мычал и уходил. Пацаны бежали за танкистом группками и пытались до него дотронуться. Я был в их числе.

…В тот день показывали кино. Но в начале была кинохроника. Показывали Гитлера среди фашистских генералов. Мы, пацаны, лежали на полу. Когда на экране появился Гитлер, комната взорвалась ревом. Как взбесившийся бык ревел танкист. Из его рта шла какая-то пена и вдруг в его руках оказался пистолет, и он начал стрелять из него в полотно, на котором двигался Гитлер. Пули летели над нами, рвали в клочья самодельный экран и впивались в бревенчатую стену.

Кино было сорвано. Танкист хрипел, рычал, но постепенно успокоился.

На следующий день его в Красноярке не стало. Его никто не осуждал. Народ восхищался танкистом, трижды горевшим в танке.

Самым интересным делом в Красноярке было смотреть, как по железной дороге движутся эшелоны с разбитой немецкой и советской техникой. На немецкой технике были кресты, на советской – звезды. Мы осваивали арифметику, подсчитывая соотношение техники с крестами и звездами.

…Однажды, услышав гудок паровоза, везущего платформы с искореженными танками и пушками, мы, братья Кузнецовы, выбежали из