На пути в Каир Черчилль продумывал план социальной политики Британии, который уже обрисовал в общих чертах Спендеру. В письме одному из руководителей Министерства торговли, содержащем копию этого плана, он отметил: «Будьте добры изучить и разъяснить следующее: предполагая, что главной потребностью английского рабочего класса является безопасность, предлагаю осуществить социальную реформу, подобную той, что была проведена в Германии, где существуют унифицированные условия страхования от несчастных случаев и заболеваний, обеспечения пособий по старости и наличие служб занятости. В немецкой системе привлекает то, что она охватывает всех. Ячейки же нашей страховой службы обеспечивают только подписчиков, а все те, кого нет ни в одном из этих бесчисленных списков, обречены на катастрофу. Именно таким людям, для которых в нашей английской системе не предусмотрено никакой поддержки, кто не имеет ни сил, ни способностей обеспечивать себя сам, требуется помощь государства». Черчиллю хотелось положить конец ситуации, при которой минимальные стандарты жизни, как он выразился, «летят ко всем чертям из-за несчастного случая, болезни или слабости характера».

17 января Черчилль вернулся в Лондон после пятимесячного отсутствия. На следующий день он был почетным гостем национального клуба Либеральной партии. «Я вернулся на передовую, – заявил он 250 восторженным слушателям, – в самом лучшем состоянии здоровья и с желанием активизировать боевые действия». Его война будет вестись на социальном фронте. 22 января, выступая в Манчестере, он подчеркнул необходимость «приносить пользу, пока другие ищут прибыли, за счет дальнейшего обнищания выброшенных на обочину трудовых масс». На следующий день в Бирмингеме он выступил за то, чтобы государство организовало систему обучения и подготовки, даже если это потребует больших дополнительных расходов.

В Бирмингеме Черчилль высказался также за участие государства в решении некоторых других вопросов, в том числе облегчения тяжелого положения стариков, предоставления более свободного доступа к земле и более справедливого перераспределения налогового бремени в зависимости от доходов.

7 марта Черчилль изложил все эти радикальные предложения в статье «Непаханое поле политики», опубликованной в Nation. «Политических свобод, – писал он, – которые, безусловно, ценны сами по себе, крайне недостаточно без определенной степени социальной и экономической независимости. Государство должно прийти на помощь людям, обеспечивая техническое обучение, развивая промышленность и услуги». Он упомянул о строительстве железных дорог, каналов и насаждении лесов, что позволило бы решить проблему занятости и установить национальный прожиточный минимум, ниже которого нельзя опускаться, но выше которого можно свободно и благополучно развиваться, «оживляя и оплодотворяя мир».

В марте на званом ужине в Лондоне Черчилль снова встретился с Клементиной Хозьер, девушкой, с которой он так и не решился ни потанцевать, ни поужинать на балу у леди Кру в 1904 г. Он не знал, что она уже была дважды тайно помолвлена с тридцатичетырехлетним банкиром Сидни Пилем, сыном первого виконта Пиля, но оба раза разрывала помолвку. Черчилль сел за ужином рядом и уделял все внимание только ей, к вящему огорчению дамы, сидевшей по другую от него сторону. Он спросил Клементину, читала ли она его книгу о жизни лорда Рэндольфа. «Нет», – ответила она. «Если я завтра пришлю вам ее, вы будете читать?» Клементина согласилась, но книгу он не прислал. «Это произвело на меня неприятное впечатление», – позже вспоминала она. Но на этом история не закончилась.