„Конфуций сказал: Гнилое бревно нельзя гравировать, навозную стену невозможно запачкать“.

Мы с приятелями не были в восторге от этого афоризма, поэтому я тут же написал стишок „Дневной сон“:

Когда стишок этот переходил из рук в руки учеников, его увидел учитель Юй Наньсэн. Он только расхохотался:

– Молодец! Молодец, мой Юйчик! Хорошо написал. Действительно, разве можно в такую жару без дневного сна!».

С 12 до 15 лет Шаоюй учился у Ци Таоаня. Это тоже был хороший учитель, который не избивал учеников и умел прививать им интерес к учению. Ученики, под его началом осваивавшие сочинение и стихотворство, быстро прогрессировали; а быстрее всех Шаоюй – к 13 годам он уже мог писать сочинения объемом более 2 тысяч иероглифов в разных стилях – «изъяснения», «суждения», «ответы» (на заданные учителем вопросы) и т. д., а также писать четверостишия и восьмистишия. Учитель уже редко его исправлял.

В 35 ли от Цзиньчжая было городишко Динцзяпу с населением примерно в 20 семей. Это городишко в то время относилось к уезду Шуанчэн провинции Хэнань. Недалеко от городишка стояла деревня, которая называлась Чжоцзя сянтан («Звенящий пруд семьи Чжоу»). Жил там помещик и шэньши по имени Чжоу Фуи. Он хоть и был человек образованный, но не получал ученых званий. Был знаменит тем, что приходился отдаленным родственником проживавшему когда-то в Шуанчэне премьер-министру древней империи, тоже носившему фамилию Чжоу, с которым они имели общее фамильное кладбище, которое находилось как раз возле дома Чжоу Фуи. Пользуясь таким «положением в обществе», он вел себя заносчиво, притеснял людей. Нередко он приезжал в Цзиньчжай на паланкине, запряженном тремя носильщиками, всячески демонстрируя свое «могущество». За эту спесивость местные жители прозвали его «Чжоу-бешеный».

Однажды этот Чжоу-бешеный, проезжая через Цзиньчжай, зашел к деду Шаоюя, с которым они виделись в Динцзяпу, поскольку бабушка Шаоюя была оттуда родом. Увидев Шаоюя, Чжоу заявил:

– Говорят, внук твой уже выучил «Сборник ста фамилий» и «Трехсловник». Дай-ка я его поэкзаменую.

Он спросил Шаоюя:

– В каком месте «Сборника ста фамилий» встречается иероглиф Чжоу?

Шаоюй продекламировал самое начало «Сборника»:

– «Чжао – Цянь – Сунь – Ли, Чжоу – У – Чжэнь – Ван».

– А в «Трехсловнике» где упоминается «Чжоу»? – задал Чжоу еще один вопрос.

Шаоюй, хмуро подумав, ответил:

– «Колесница Чжоу повернула на Восток».

Чжоу Фуи, явно раздосадованный, спросил:

– Ну, а где еще упоминается «Чжоу»?

– Нигде, – ответил Шаоюй.

Дед напомнил со стороны:

– Внучек! Ты забыл? Там еще есть: «В Ся был Юй, в Шан был Тан, в Чжоу были Вэнь и У – вот трех династий мудрые правители»?

Шаоюй выпалил:

– Он не Вэнь, и не У, он – Чжоу-бешеный!

Чжоу Фуи был потрясен услышанным и заявил деду:

– Ну и ребенок у тебя! Всего пять лет от роду, а уже такой вредный. Когда вырастет, наверняка станет бунтовщиком!

Это случилось, когда Шаоюю было девять лет. В Цзиньчжае проживал сюцай[20] по имени Сян Даосань, проживал там также доктор по имени Сюй Ганьчэнь. Доктор Сюй был родом из провинции Хубэй, ему было лет 50, у него не было семьи. Он один прибыл издалека в Цзиньчжай и врачевал здесь. Тихий и честный человек, которого сюцай Сян часто обижал.

Однажды Сян украл у Сюя кота. Сюй всюду искал и не мог найти его. Как-то он обнаружил, что кот в доме Сяна. Но обратиться к Сяну за котом Сюй не решался, так как Сян был не только сюцаем, но еще членом какого-то правления. Сюй только сочинил стихи о пропаже кота: