Следом за Плешивым и Зеленым из-за угла выскочил Коротких, и, воспользовавшись отвлечением бесноватого швейцара, бегущим кабаном откочевал на полусогнутых с линии огня к ближайшей подворотне, где его встретил блаженно радостный от созерцания столь близкой перестрелки Брюховец. Пистолет он сжимал в потной руке и огорчался только тем, что не смог лично поучаствовать.

Солнечный свет полосами прорывался сквозь кремовые вертикальные жалюзи.

В просторной приемной ожидал всего один посетитель. В темно-сером безликом костюме. Этого, все же, оказалось достаточно для создания особой гнетущей атмосферы присутственного места с тихой вязкой духотой, запертой в четырех стенах. С прямой спиной посетитель сидел на диване, невыразительными глазами изучая картину на противоположной стене. Смотрел он на нее снизу вверх, исподлобья, не поднимая головы, стараясь не менять позы, принятой изначально. На полотне, посредством которого неизвестный художник-модернист пытался выразить истерзанное мироощущение, среди россыпи различно окрашенных геометрических фигур выделялась аморфная желтая клякса. Подумать было над чем.

Рядом с диваном стояли телевизор и тумбочка со стеклянным графином, наполненным до горлышка водой. Сверху висел перевернутый круглый тонкостенный стакан. Большой платяной шкаф, для своих, и рогатая вешалка для одежды посетителей дополняли меблировку. У входной двери отстаивался еще один шкаф, больше похожий на горку для посуды, плотно наполненный папками, книгами и скоросшивателями. Все достаточно стандартно для чиновной приемной.

Казенный пейзаж оживлялся у широкого трехкамерного окна. Там за письменным столом у компьютера сидела Алла, на фоне пробившегося наконец к людям света по ту сторону пыльного стекла. Ее окружал собственный, рукотворный мирок из различных безделиц и вещиц, мухами облепивших серый корпус плоского монитора и стол. Стены вокруг были увешаны календарями и открытками. Остатки свободного пространства возле рабочего места заполняли те ненужные предметы, которые подчиненные и зависимые люди дарят начальнику или покровителю по различным подобающим случаям и на которые у того не хватило места в своем кабинете. Начальник угадывался за двустворчатой дверью, выпукло обитой дерматином и переполосованной ромбами обойными гвоздями с круглыми декоративными шляпками.

Алла изредка тихо щелкала мышкой, не отрывая глаз от экрана, поддерживая выморочное состояние паралича в работе учреждения. Это был единственный звук, раздающийся в кабинете.Ожидающий аудиенции даже не осмеливался ерзать.

Зазвонил телефон. Алла безошибочно выбрала трубку из трех возможных вариантов. Молча послушала невидимого собеседника и сообщила деревянному посетителю, что скрытый за дверями Петр Кузьмич просил подойти через часик.

По выражению лица посетителя трудно было определить, обрадовала или огорчила его новость. Но спина его несколько расслабилась.

– Хорошо, Аллочка. Я подойду. Если вдруг вызовут раньше, я у себя, – тихо промолвил чиновник и мягко прикрыл за собой дверь.

Оставшись одна, Алла закинула ногу на ногу, полюбовалась гладкой коленкой в припадке нарциссизма, сняла трубку и отстучала номер, оберегая острые ноготки.

– Светка, привет! Ну, ты где, я тебя спрашиваю? Давай, сейчас! Обед уже скоро, и у меня все пассажиры разошлись. Давай, в «Елы-палы»! Выходи, я уже иду…

На втором этаже торгового центра она задержалась у входа в ресторан, осмотрев себя в огромном зеркале. Слава богу, погода почти наладилась, дождя нет – юбка, разрез, блузка, рюшики, босоножки, наконец. Все очень даже неплохо. Она поправила волосы, придав прическе объем.