Со всей ясностью он видел теперь первую задачу. Узнать, во что бы то ни стало, название деревни. Необходимо, на случай возможных осложнений, точно установить, где он находился. Долго он сидел на кровати, ломая над этим голову. Впервые он с ясностью сознавал твердое намерение женщины скрыть от него местопребывание и страшную опасность, которую это на него навлекало. Отчаяния, впрочем, не испытывал. Задача не казалась безнадежной. Он помнил про колокольню с часами и маленький город, через который проезжал автомобиль. Деревня, несомненно, находилась где-то в Суссексе. Припоминалась болтовня миссис Слединг. Как легко могла она выболтать название деревни! Не выболтала, чертова старуха…

Правда, она назвала ряд имен. По фамилиям можно иногда догадаться о местности. Тильдесли, например, значит Ланкашир. Фостерсы распространены в Востершире. Типичны ли Пребль, Эймс, Толпат для Суссекса? Этого Кинлох не знал: но другие должны знать. Специалисты, наверное, сумеют определить, к какой части Англии относятся такие фамилии. Впрочем, прока от этого мало. Это как соломинка, за которую хватается утопающий. Но как иначе найти деревню, которую она называет Минни? Задача была двойной: узнать, где он находился, и узнать так, чтобы она не догадалась. Потому что если ей станет известно, что он знает, его положение может стать опасным.

Несколько дней Кинлох размышлял об этом, но был неспособен продвинуться в своих догадках.

Наконец, тайна чуть случайно не раскрылась сама. Благодаря той же миссис Спеддинг. Конечно, после первого дня Стелла приняла меры к устранению возможных сюрпризов. Но тут она просчиталась.

Ее главной заботой было, пока уборщица работала в доме, держать Кинлоха на таком расстоянии от старухи, чтобы он не мог слышать ее болтовни. Дверь его комнаты держалась на запоре. Но в это утро так случилось, что дверь была открыта, когда миссис Спеддинг вошла в коридор. Он явственно услышал ее голос.

– В вашем списке, мисс Стелла, наверное, ошибка.

– Покажите.

Послышалось шуршание бумаги.

– Не может быть, чтобы вы уже израсходовали все припасы. Разве только Бен Хоррон бесстыдно обвесил вас.

Кинлох вдруг почувствовал приближение новой, непредвиденной опасности. Почувствовала это, очевидно, и Стелла.

– Я… мне… я хотела бы иметь некоторые запасы.

– Господи, Боже мой, мисс Стелла, неужели вы так много кушаете нынче? Вот уж не сказала бы, глядя на вас! Вы сильно похудели с той поры, как я помню вас.

Молодая женщина ответила с деланным смехом:

– Разве я… плохо выгляжу, миссис Спеддинг?

Старуха почувствовала ее волнение, но истолковала по-своему:

– Миледи, насчет этого можете не беспокоиться. Вы у нас красавица. Люди говорят в деревне, что второй такой на всем берегу не сыскать. Даже у такого старика, как Джейкоб Уич, закружилась голова, когда он вчера вас увидел. А Боб Эймс прямо ест вас глазами, когда вы проходите мимо. Я сама слышала, как старый Оден говорил, что вы прекраснее царицы Савской в колеснице, которую он расписывал на стенах церкви в Бруки шестьдесят лет назад. Но я не о том думала, а я…

Старуха понизила голос, и дальше Кинлох не слышал.

Но он долго и крепко размышлял над тем, что поймало ухо. Собственно, на первый взгляд он, как будто, ничего нового не узнал. Разве только то, что миледи выглядела красавицей. Для слепого это малоинтересно. По голосу он считал ее немного старше, чем она теперь оказалась. Зато смысл трагедии в Илинге стал ясен! Бомон недаром говорил, что в основе всех преступлений кроется женщина. Такая женщина должна быть красивой. Кинлох слышал, какое впечатление она произвела на старого Одена. Это будило воспоминания о собственной молодости. В голове пробегали имена знаменитых красавиц, вроде Прекрасной Елены, Клеопатры, Марии Шотландской, чары которых сеяли разрушение и смерть.