– Сволочи! – сказал я. Уже даже слабенькие приборы моего кораблика зафиксировали приближающиеся в гиперпространстве звездолеты, а скорость моей посудины все падала и падала. Основной движок работал на последнем издыхании, а на аварийках я отсюда не выберусь. Тем более что стрелять теперь будут на поражение, забыв про всяких там заложниц. Космический Патруль любит парней, которые стреляют по его кораблям, не больше, чем мы любим галактических лягашей.

Я принялся форсировать, как мог, все движки в спасительной попытке набрать скорость, и в этот момент пространство порвалось двумя вспышками. Два крейсера вышли из гиперпространства и на полном ходу направлялись ко мне. Но зато я уже видел три мрачные черные тени, отмечавшие границу, за которой я был бы в безопасности. Сторожевики милдарского военно-космического флота.

Лягаши, если судить по тому, как они действовали, все еще не могли передавиться с желанием спасти прелестную заложницу, а потому прибывшие на помощь корабли начали брать меня в клещи, заходя между мной и милдарскими сторожевиками, в то время как недобитый мною гаденыш направился ко мне с тыла. Вот теперь я попал по-настоящему. Выхода не было, но это только на первый взгляд. Переведя посудину на автопилот, я молнией метнулся в нижний отсек яхты, по дороге заглянув в каюту, где лежала в противоперегрузочном ложе моя пленница. Так, на всякий случай, убедиться, что она тут еще не откинулась со страху или не перегрызла своими очаровательными зубками путы. С ней все было в порядке, лежит себе на противоперегрузочном ложе, и я, не задерживаясь, побежал в реакторный отсек, а затем вернулся обратно.

Когда я вновь оказался за штурвалом, новоприбывшие уже почти завершили свои маневры, втиснувшись между мной и милдарскими сторожевиками, а вот поврежденная мной посудина еще шкондыбала где-то далеко позади. Я вырубил и аварийки, и основной движок, чтобы сохранить энергию и запас хода, и включил передатчик. Связь установилась моментально. Они, похоже, сгорали от нетерпения в ожидании моего вызова.

– Сдавайся, Светлов, – сказал капитан крейсера, нарисовавшийся на экране во всех красках, в омерзительном синем мундире с серебрянным кантом, – и мы засвидетельствуем в суде, что ты сдался добровольно.

– Как будто мне от этого легче будет, – буркнул я в ответ.

– Легче не легче, а срок все же будет меньше, – ответил капитан, сделав вид, что не знает о моих предыдущих подвигах, за которые мне запросто влепят минимум десяток пожизненных, и тут же спросил: – Девушка цела?

– Да цела, цела твоя телка, – бросил я. Моего собеседника передернуло, но он промолчал. И правильно сделал.

– Итак, ты сдаешься? – поинтересовался капитан, восстановив контроль над своей мордой.

– А где гарантия, что меня не пристрелят, как только я попаду на твою посудину? – вместо ответа спросил я.

– Мое слово.

– Слово, ха. Слов я и сам могу надавать целую кучу, – заявил я, и офицера Космического Патруля снова передернуло. С непривычки, наверно. Или у парня просто нервный тик начинается от общения с такими реальными пацанами, как я.

– И все мои офицеры также дадут слово не причинять тебе никакого вреда, – пообещал капитан, вновь справившись со своим лицом.

– Ты мне тут не тычь, козел лягавый, мы с тобой в одной канаве не валялись! – бросил я. Лягаша начало слегка потряхивать, но он пока держался.

«Небось, сильно хотел выслужиться перед начальством, сорвать звездочку на погоны, – подумал я. – Наверняка чем-то он проштрафил, что его послали в такую глушь, вот он и старается. Как же, захватил самого “Академика” Рэя Светлова, освободил заложницу. Дурачок».