– Как, по низким ценам? Не понял? Вот сейчас, Игорь Федорович, не понял.

– Сделаешь перечень лекарств по низким ценам. Черткову скажешь, что у тебя есть уникальный социальный проект. Мол, хочешь пенсионерам, ветеранам помогать.

– Да никому, Игорь Федорович, помогать я не хочу. За перечень лекарств по низким ценам компенсация будет?

– Мы компенсируем только затраты на взносы в благотворительный фонд.

– Да как же? Я опять в проигрыше?

– Птаха, да не петушись ты попусту. Сделаешь небольшой перечень лекарств по низким ценам, а на остальные медицинские препараты поднимешь расценки. И никаких финансовых потерь, чистая математика. Реклама твоим аптекам хорошая будет. Так и напишешь на вывесках в своих аптеках – «Лекарства по СУПЕР низким ценам!».

– Вот это мне нравится. Это другое дело. Получается, я даже в выигрыше буду?

– А то, – Граф протянул Анатолию Птахе армянский коньяк десятилетней выдержки, гость с удовольствием выпил, лицо его неприлично раскраснелось.

Жадный от природы фармацевт пил дармовой коньяк большими глотками, не чувствуя букета. Мечта пожить хотя бы день, как задорожские индусы, сбывалась. Еще бы девку для полного счастья, размечтался Птаха.

– Телку хочешь? – спросил Граф, как будто прочитал мысли Анатолия.

– Дорого?

– За все заплачено, бери и пользуйся, пока я добрый.

– Я всегда говорил, Игорь Федорович, вы человечище!

Утром Веня Зюскинд первым из подчиненных Черта получил жесткий, дорогой пендель от шефа в размере штрафа на тысячу долларов. Крик, мат, истерика. Чертков обвинил помощника в том, что тот не контролировал подготовку благотворительного бала, а выжившая из ума Раиса Николаевна погубила не только мероприятие года, но и его дизайнерский костюм запредельной стоимости. Искусственный снег оказался своеобразным детонатором в веренице неприятностей, возникших на благотворительном мероприятии. После бала расстроенный Александр Чертков ночью буйствовал в клубе «Филин», охрана рассказала по секрету Зюскинду, что босс в ночном клубе с большим азартом подрался. Его охранник сидит в отделении милиции, так как взял вину на себя.

Утро хмурое, пасмурное и недоброе для Александра Евгеньевича. Секретарша принесла ему таблетку от головной боли и лед в прозрачной грелке, чтобы он приложил его ко лбу.

– Башка разваливается, твою мать!

– Может, вы отдохнете, Александр Евгеньевич? – суетился оштрафованный Зюскинд.

– От чего? От жизни? Проследи, чтобы история с ночным клубом не имела продолжения. Бал – полное гавно! Передай Громовик, что теперь вся ответственность за освещение бала возложена на нее. Провели плохо, так пусть хоть журналисты постараются. Такое масштабное мероприятие никто в Задорожье еще не проводил, мы помогли детям … и тому подобное. Ну, ты понял!

– Александр Евгеньевич, я лично все проконтролирую.

– Контролер из тебя, Веник, как из меня мать Тереза. Бля, как голова раскалывается! Я хочу пару человек завести в фонд. Вот список людей, организуй мне через час встречи, чтобы я с ними мог по очереди повидаться.

– Может завтра лучше?

– Сегодня!

– Понял, записываю.

– Ты дебил или имбецил? Что ты записываешь, список на столе! Что ты тут выслуживаешься, как вшивая собачонка? – перешел на фальцет Черт.

Голова у Черткова болела невыносимо, и этой болью он хотел поделиться со своим помощником.

– Простите.

– Бог простит, это не ко мне, – злился Черт.

Секретарша, пышногрудая Глафира, принесла Черткову завтрак – кофе, теплые рогалики, йогурт, фрукты. Греческое имя Глафира означает «стройная, утонченная». К секретарше Черткова, чья фигура напоминала загорелую гитару, это имя явно не клеилось. Секретарша регулярно сидела на диетах, чтобы гитара не разрослась до размеров контрабаса. Глаша, деловито двигая бедрами, покидала с пустым подносом кабинет шефа, на секунду она остановилась, задумалась и рискнула спросить.