– Думаю, Чертков к власти рвется, хочет, чтобы его уважали, – поддержал разговор Фотограф.

– К власти… Пусть молоко на губах обсохнет. Власть в этом городе – это мы. Через тебя, Фотограф, в горисполкоме не перепрыгнешь, городские финансы контролирует Граф, а мне вся милиция в регионе подконтрольна, так кто здесь власть? – завелся Зверь, главный милиционер области эмоции не привык сдерживать.

– Шарапов в благотворительный фонд уже вступил, – сообщил подельникам Фотограф.

– Вот именно, но во ЧТО вступил, Борюся не подумал, – ухмыльнулся зло Зверь.

Родион Павлович знал, что Борис Шарапов приторговывает наркотой в ночном клубе «Филин». Не активно, но пробует торговать. Чуть что – Зверь знает, как приструнить Борю.

– Надо будет своего человечка в фонд запустить, посмотреть изнутри, что Черт затевает. Может, через фонд он собирается прокачивать денежные потоки? – предположил Игорь Графский.

– Граф, ты как всегда прав, причина резкого увлечения Черта благотворительностью – это деньги. Несомненно! Но мы пока не понимаем мотива, для чего создан фонд, и схемы прокачки денег. Не знаем, но узнаем, – деловито заявил Зверь.

Погоны, как волшебная банковская карточка, осуществляют любое желание хозяина. Получать информацию по первому требованию и жестко контролировать процессы, влияющие на жизнедеятельность родного города.

Дверь сауны со скрипом приоткрылась, только одному человеку в Задорожье позволено врываться без стука и приглашения в логово к индусам. Банщик просунул в щель часть своей лисьей мордочки, заскулил, демонстрируя холуйскую улыбку, в которой недоставало двух передних зубов. В прошлый раз Зверь, недовольный качеством обслуживания, проучил холопа, а потом дал денег на новые зубы. Банщик их вставить еще не успел.

– Девочки прибыли! Сюда вести?

– Дурья твоя голова, они что, париться сюда пришли?! Пусть ждут, – возмутился Фотограф.

– Понял.

Голова банщика исчезла. Через полчаса Зверь с Фотографом продолжили процедуру расслабления, но уже вместе с девочками, Граф услышал характерный смешок за дверью. Его всегда раздражал дешевый смех проституток. Он остался париться, ибо любил баню больше, чем девок – первые слабые проявления надвигающейся мужской зрелости.

Сильный пар выедал глаза, Игорь Графский выпаривал свои негативные эмоции, которые до банной пятницы грызли изнутри его сильный организм. Теперь и в бане отдыха нет, сердился Граф, мыслительные шестеренки вращались с бешеной скоростью. Он думал о Черте…Отец Черткова, директор крупного металлургического предприятия, десять лет назад привел сюда в сауну своего сына. Мода париться с нужными людьми ушла в прошлое, а раньше все вопросы решались здесь, в бане, открыто, под белыми простынями скрывать нечего. Молодой Черт парился с большими, влиятельными людьми города, обзавелся нужными знакомствами, взял крупный кредит в «Indust»-банке и построил за городом завод по производству «Родненькой». Креативный, хитрый, умный, и без тормозов, совершенно без тормозов.

Дверь парилки открылась, кучерявая блондинка с наклеенными ресницами и силиконовыми губами назойливо промяукала:

– Дорогой, можно к тебе?

– Дверь закрой с той стороны, дура, – прорычал Игорь Графский.

Блондинка дверь закрыла и с грустью подумала: и время потеряла, и денег не заработала, клиент богатый, но злой, а еще говорили – Граф…

Игорь Графский вышел из парилки, снял простынь, и в чем мать родила, плюхнулся в бассейн с холодной водой. Графу не стало легче, он снова думал о Черте, наваждение, какое-то. Главный финансовый гуру региона надел махровый красный халат, переступил через сексуально раскинувшуюся на полу блондинку и пошел в комнату отдыха. Девушка по вызову расстроилась, с ней происходило такое впервые, ее проигнорировал мужчина. Необходимо срочно подкачать губы, покрасить на два тона светлее волосы, похудеть. «Может, я старею», – терзали сомнения валютную проститутку.