Нынешние инфантилы – 50-летние «мальчики» в джинсах и «бесполые» на вид «культуртрегерши» – женщины – публично пытаются лишить мужчину последнего домена, где он столетиями оставался бесспорным «хозяином», – ненормативной лексики. Подчас под бдительным оком ненасытно любящей мамочки они прилюдно в печати и на ТВ показывают свою «крутость», обесценивая своей неумелостью глубинные душевные (и очень богатые, недоступные им в сакральном, содержательном и лексическом отношениях) языковые архетипы, куда не было входа женщине. Но этот язык – сакральный: он обладает мстительной силой, и его мщение уже становится очевидным.

Внешняя сексуализация современного общества сопровождается для мужчин вялостью фантазии и инстинктивного порыва (как выразился один известный наш юморист на одном из своих концертов, – «энергийной слабостью»). Теряя мужество, мужчина уходит от ответственности, превращаясь, если употребить понятие рода как гендера (см.: 8, с. 70–91), в некое «оно» («средний род»). В то время как женщина – такое же функциональное «оно» – являет завидную агрессивность. Однако мужчина пытается не сдаваться и в арьергардных боях унижает, подавляет, в том числе физически, ее волю, здоровье и жизнь, пытаясь отстоять колеблющуюся патриархальную основу своего существования. И пока женщина поддается, надеясь в любовных приключениях обрести счастье; отсюда – обмен партнерами, пробный, открытый, гражданский брак в свободном полете – свободная полиандрия, либо самая разнообразная активность иного рода, направленная во вне своей души, своего спутника жизни и семьи.

И все же у нас в стране на женщине вот уж четыре поколения «держится мир» и преобладает стремление к равному сексуальному партнерству в семье; наталкиваясь на пассивность мужчины, оно остается неутоленным. Радикальное следствие женской гегемонии – ТУПИКОВОЕ нетрадиционное сексуальное поведение как ее спутника, так и ее выросших детей, содержение, функция и смысл которого в конечном счете ограничиваются потребительскими ценностями. Обретя публичность, с завидной агрессивностью «голубое» и «розовое» стремится доказать собственную привлекательность. Итак, реванш не удался: женщина снова терпит поражение. На этот раз совместно с мужчиной. Можно ли в этих условиях говорить о пасторали?

Где же выход? На Западе процветают психоаналитики и терапевты семьи, в 60-е годы получили распространение многообразные, как оказалось временные, формы семейных союзов. В 70-е годы всемирной известностью пользовалась методика психологов супругов Уильяма Мастере и Вирджинии Джонсон, пытавшихся врачевать супружеские пары, пафос которой состоял в восстановлении прочного дружелюбия между супругами (29). В конечном счете их собственный брак распался. К тому времени в США сексуальная революция пошла на спад. Американские граждане стремятся ныне вернуться к традиции, одиноко утешая семейные печали у психотерапевтов. Но число конфликтных семей остается высоким, рождаемость оставляет желать лучшего, множится число самоубийств. Компактные Швеция, Нидерланды и Бельгия, где самое высокое в мире количество одиночных домохозяйств, законный брак у гомосексуалов весьма престижен, а у гетеросексуалов не пользуется спросом и в семье растят одного ребенка, вскоре, как полагают, обезлюдеют и заселятся мигрантами с Юга.

В России ориентация на прочную семью и на детей остается высокой, хотя рождение третьего ребенка планируют немногие. При этом мужчины утверждают, что женщины больше нуждаются в браке, нежели они. В самом деле, поскольку они составляют значительное меньшинство, на брачном рынке их привлекательность усиливается охотой женщин за «богатенькими Буратино». Но, потеряв или не заведя семью (развод, вдовство, целибат), мужчины раньше, чем женщины, уходят из жизни и чаще кончают жизнь самоубийством.