К примеру, в Костромской области уже восемь лет работает группа социологов, демографов, социальных географов и экономистов, пытающихся обустроить восстановление жизнеспособности северных областей Центральной России. Заселяются пустующие дома, налаживается информационное обеспечение (сотовая и сетевая связь, создание школьных компьютерных классов и т.п.), осваивается экотуризм, создаются базы отдыха, обеспечивая новые рабочие места, и т.п. Речь идет о клеточной глобализации. Отмечается сокращение алкоголизма (см.: 20). Но сельское хозяйство прозябает в упадке. Депутаты местной Думы требуют для села знающего хозяина и существенной помощи государства. Сельское население продолжает сокращаться, а молодежь прозябает на пенсиях бабушек (см.: там же). Кому же суждено жить в любви и вольно дышать?

Человечество переживает системный кризис. Христианская культура близка к коме. В переломные периоды истории и прежде переживались времена утраты образцов. Ныне речь идет о варварском отношении к природе и к человеку в условиях глобального истощения ресурсов, о деградации трудовой этики и общепринятых правил поведения. Богоборчество, вседозволенность, культ тела и плотских наслаждений, ломка ролевого и полового поведения, ослабление абсолютных табу, крушение семьи, разрушение привычных правил внутренних и международных коммуникаций и т. п. – все это мы ныне в существенных моментах переживаем сообща с Европой. В России, естественно, «особенная стать». Начать с того, что мы «вписываемся» в глобальный кризис на фоне существенных сдвигов в природно-климатических условиях – мощных катаклизмах, угрожающих не только технологическим достижениям человечества, но самому его обитанию на Земле.

Теперь о глобальном кризисе не пишет разве лишь ленивый. Оценки даются разные. Самая радикальная – сравнение нынешнего с кризисом позднего палеолита при переходе его к неолиту. Предсказывается, что такой кризис способен продлиться несколько столетий. Прослеживая череду кризисов, в которых складывался (длинный XVI в. – до Вестфальского мира 1648 г.) и развивался капитализм до своего «золотого века» (в середине ХХ в.), завершившегося осознанием кризиса демократии (А. Хантингтоном, М. Крозье и Дж. Ватануки в 1975 г.); указывается, что ускорение этого кризиса на Западе связано с распадом СССР – противоядия от собственной гибели господствующей в мире системы, – существенно повлиявшим также на развитие кризисной составляющей в постсоциалистическом мире. Если в 1980 г. в нем за чертой бедности находились 14 млн. человек, то в 1996 г. – 169 млн. (см.: 17).

Ныне гипербуржуазия и космократия всемирно орудуют на социальном и политическом уровнях, а средний класс и производители – рабочие и крестьяне – оказались в историческом офсайте. Но данное время для международной элиты – пир во время чумы. Новейшая стадия кризиса – рукотворная, правители мира не ведают, что творят. Не случайно творцы кризиса возглавляют и его авангард: европейская культура – на пороге самоубийства (см.: 17). Верховная охрана суверенности государственно-образующих народов существенно ослаблена: государственные институты выступают как административно-хозяйственный аппарат международной элиты. Яркий пример тому – мятежевойна бедноты на Ближнем Востоке в контексте внешней политики ООН и НАТО, инспирирующей ускорение собственной погибели. Надо же было догадаться обострять обстановку в Марокко и Египте и бомбить Ливию, не стремясь погасить конфликты. Неужели только для того, чтобы за несколько недель обрушить на Европу 30 тыс. мигрантов из Марокко и почти ежедневное прибытие по 1–2 тыс. беженцев из Ливии? Все это нашествие одарило Европейский союз с его шенгенской визой как раз тогда, когда 90 % населения Германии (см.: 30) и даже главы ведущих государств Евросоюза (Ангела Меркель и Д. Камерон, по свидетельствам СМИ) признали провал мультикультурного проекта, основанного на толерантности и уважении к правам мигрантов, силой навязывающих европейским аборигенам чуждые им собственные обычаи, мифы и верования.