– Почему это произошло? Как долго продлится? Когда ребенок появится на свет?! – Ладушин оторвал ухо от телефонной трубки, резкий крик мужчины оглушил его на мгновение.

– Что вызвало кому, мы не можем сейчас точно сказать, но обязательно выясним. Когда малыш появится на свет, сказать тоже трудно. Одно точно – он жив и чувствует себя хорошо.

– А, может, кесарево сечение? Как-то же достают детей без участия матери?

– Нет, в данном случае это опасно и чревато последствиями, ребенок ведь тоже в коме.

– Ясно. К ним можно?

– Да. Завтра можете их навестить.

– Предупреждаю, если мой ребенок погибнет, вам будет очень плохо.

– Уверяю вас, и мать и ребенок будут жить. Мы следим за их состоянием ежесекундно.

– Ладно, завтра я подъеду.

– А во сколько, можно уточнить? – Ладушин прикусил кончик языка и затаил дыхание. Опасно.

– Не знаю пока.

– Вы сообщите, пожалуйста, заранее. Мало ли что…

– «Мало ли что»? Вы мне что-то не договариваете?!

– Просто, может быть, я назначу процедуры, и Марины не будет в палате, когда вы придете.

– Хорошо, я сообщу, когда подъеду. Всего доброго.

Профессор повесил трубку и выдохнул.

– Врать не хорошо, но иногда необходимо, – криво улыбнулся он Марине, сливающейся с белыми простынями постели, – Теперь, Мариночка, для мужа вы и ребенок находитесь в коме.

– А на самом деле, где я буду и сколько? – еле слышно спросила Марина.

– Вы поживете на моей даче. По времени это займет четырнадцать месяцев.

– Как долго, – протянула Марина и сонно закрыла глаза.

Дневник Марины. Запись первая.

Здравствую, мой любимый верный друг дневник. Не писала уже давно, боялась, что, если расскажу даже тебе о своем секрете, он исчезнет, растает, и мое желание так никогда и не сбудется. Но сейчас я чувствую, что не в силах молчать, мне необходимо кому- то выговориться, тому, кто поймет, а это можешь быть только ты, дорогой дневник. Я снова потеряла ребенка. Третьего. Мальчика. Он не дожил до своего рождения один месяц, врачи не успели. Я… я действительно проклятая.

Почему- то вся моя жизнь – мистика, или я так просто на нее смотрю?.. Помнится, мне было тогда еще шестнадцать. Я шла из школы по парку, который находился как раз по дороге домой. Была осень, бабье лето. Природа устраивала карнавал, и роскошь в нарядах деревьев мало кого оставляла равнодушным. Я всегда отдыхала в этом парке, но в тот день у меня было ужасное настроение, будто я сначала намокла, а потом меня выжали, скрутили и выдавили всю влагу из меня. Я поссорилась с отцом, но это было тогда обычное дело, переходный возраст. Вся прелесть окружающего великолепия не могла изменить моего трагического настроя.

Я шла, глядя себе под ноги, и не заметила, как передо мной выросла маленькая сморщенная старуха–цыганка. Она быстро зыркнула своими черными глазками на меня и ахнула, испуганно прикрыв рот рукой, будто этот «ах» вырвался у нее случайно. Я остановилась и ожидающе посмотрела на старушку. Она помялась, словно не хотела меня посвящать в какую- то тайну, но через секунду сдалась. «Детки-то у тебя все трое помрут». Холодный пот выступил на моей шее, во рту пересохло от неожиданного известия. Захотелось вернуть время вспять, чтобы не заходить в парк и никогда не встречать эту цыганку. Я невольно зажмурилась, стараясь восстановить сбившееся от ужаса дыхание. Когда я открыла глаза, старушки не было. Оглянулась – нигде не было. И моей школьной сумки с учебниками – тоже.

Но, я до сих пор уверена, что цыганка просто не смогла устоять перед соблазном воровства, который у этого народа в крови. А сказала она все – таки правду, она ее увидела на мне, эту печать смерти…