Джанфилиппо рассматривал её с любопытством:

– Почему невозможно? Он моложе… Красивее меня, а самое главное, он гораздо, гораздо богаче меня…

Бенедетта вдруг сделалась серьёзной:

– Ну тогда я просто с ума сойду.

Джанфилиппо поднял бровь:

– О!

– Да… особенно из-за того, что ты придурок. – Она по-настоящему разозлилась. – Ты серьёзно думаешь, что он может мне понравиться, потому что он богаче?

– Я же сказал гораздо, гораздо богаче.

– Тогда ты гораздо, гораздо больший придурок!

Джанфилиппо сделал глоток своего кампари. Затем улыбнулся и попытался оправдаться:

– Дорогая, с тобой и пошутить нельзя.

– Ты не шутишь.

Бенедетта решительно тряхнула плечами и развернулась на три четверти. Она посмотрела в глубь зала. Там были картины, статуи и, наконец, гости Охотничьего клуба, одного из самых элитных.

Они шагали уверенно, спокойно, кто-то с улыбкой приветствовал друг друга; все они были знакомы с незапамятных времён, поскольку вращались в узком кругу знакомств, самом могущественном и богатом во всём Риме.

Джанфилиппо попробовал взять её за руку:

– Ну брось, ты чего?

Бенедетта быстро отдёрнула руку:

– Это была отвратительная шутка, я не понимаю, почему тебе смешно, что кто-то богаче тебя…

Джанфилиппо протянул руку:

– Но я не шутил! У него много денег… очень много.

Бенедетта повернулась и покачала головой. Она ничего не могла поделать. Он никогда не поймёт. Так что, в сущности, спорить было бесполезно. Да и всё равно он всего лишь преувеличивал. Как это возможно – быть гораздо-гораздо богаче его? Джанфилиппо был самым состоятельным человеком, которого она когда-либо знала. В тот момент, как она поймала себя на этой мысли, она стыдливо улыбнулась и стала искать, на что бы отвлечься.

– Ладно, не будем ссориться. Расскажи что-нибудь о твоём брате, пока он не приехал. Мне очень интересно.

Джанфилиппо вздохнул:

– Он всегда был несколько безбашенный. Вечно вытворял чёрт-те что на мотоцикле, занимался сёрфингом и объехал полмира, побывав там, где проходили гонки: на Гавайях, Канарах… Потом настал черёд каноэ, прыжков с парашютом, полётов на параплане. Короче, он ничего не пропустил. Кажется, он перепробовал все самые экстремальные виды спорта – любит рисковать жизнью…

И в ту же секунду он услышал его голос:

– Так что, принимая всё сказанное во внимание, умом я не отличаюсь.

Бенедетта резко развернулась. Перед ней стоял мужчина:

– Тебя послушать, так я всё время только и делал, что пытался убиться, но так и не преуспел в этом.

Он был высокий, стройный, худой; на нём была идеально выглаженная белая рубашка, рукава которой он закатал, обнажая мускулистые плечи. У него были чуть смуглая кожа и ярко-синие, живые, выразительные глаза.

«Он как будто бы крупнее, – подумала Бенедетта. – Хотя нет, скорее он просто более уверенный, более мужественный, более… Более всё».

Она улыбнулась ему.

«Не знаю, правду ли говорит Джанфилиппо, что он гораздо-гораздо богаче его, но одно точно – он гораздо-гораздо красивее».

Он очень изящно сел перед ней и подал ей руку, чтобы представиться:

– Танкреди.

– Бенедетта.

Затем он скрестил ноги и положил руки на кресло:

– Итак, что же делает такая красивая женщина рядом с этим… этим… не могу подобрать слово.

– Этим офигенным парнем, ты хотел сказать? – улыбнулся Джанфилиппо.

Танкреди скривил рот:

– Это точно не то слово, которое я искал.

– Если ты думаешь, что, чтобы не скучать, нужно обязательно вести такую жизнь, как у тебя, то я просто счастлив.

– Почему? – Танкреди как будто был поражён этой фразой. – Что не так с моей жизнью?

На самом деле брат не знал и половины того, чем занимался Танкреди, и не одобрял ту часть, о которой знал.