«Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить. Аминь!»

Я очнулся. Фурий рядом не было. Лицо обдувал ледяной ветер. Было ужасно холодно и почему-то обидно. Меня тормошил брат и пытался оживить, подсовывая под нос что-то вонючее.

– Это не нашатырный спирт, – послышалось рядом, это был приятный женский голос. – Кажется, это валерьянка.

– Что это было? – спросил я.

– Ты упал в обморок, – ответил брат.

– Ты поскользнулся на крыльце и ударился головой, – ответила Светлана, жена брата.

– Ты пережил первый в твоей жизни северный поток. – ответил Сфинкс и свернулся в белую прозрачную точку.

Египтолог Эммануил Плюмб – это первое, что я начал разыскивать после похорон тетушки. Приехав в город, я распрощался с братом, который теперь смотрел на меня странным образом. Всю дорогу он молчал. Но когда мы вышли из машины, чтобы пожать на прощание руки, сказал:

– Ты приоткрыл крышку гроба, вот только кто туда попадет первым? Мир мертвых не для мира живых. Я почувствовал, что ты окунулся в силу, которая способна менять структуру вещей и событий. Мне не подвластна подобная сила. Это как джинн из лампы, только мощнее во сто крат. Кто посвятил тебя в эти таинства, я не в силах понять.

При этом он взял мою правую руку и развернул ладонью к себе.

– У тебя пропала линия жизни, – спокойно ответил он, – это, скорее, закономерность, а не нонсенс. Я попробую по своим каналам разузнать, что это, если ты, конечно, не против.

То, что брат называл «своими каналами», было для меня удивительным. Обычно он садился в позу лотоса и подолгу что-то бубнил себе под нос. Затем он затихал и начинал бормотать какие-то вопросы. Спрашивать пустоту о том, что его интересовало в данный момент. Он делал записи в блокноте, не открывая глаз. Иногда он улыбался, иногда начинал плакать. Но после этих сеансов он подолгу лежал в ванне с соленой водой. В простой железной ванне с теплой соленой водой. При этом он продолжал с кем-то разговаривать, шутил, смеялся и плакал. Результат таких погружений в себя был всегда один и тот же: он четко знал, что ему делать и в какой последовательности. Ему или тому человеку, который спрашивал у него совета. Так он вполне мог бы зарабатывать себе на жизнь. Но денег за это он не брал никогда. Негативно морщился при виде купюр, которые совали ему за услугу, и отвечал что-то в этом роде: «Не волнуйтесь, я свое уже с вас взял».

Как-то я спросил его, о чем он говорит?

«Когда ты ешь мясо убитого животного, его плоть, – отвечал тогда Виталик, – ты обязательно что-то отдаешь этому животному. Это закон Вселенной. Берешь его плоть для еды, отдаешь что-то свое ему на будущее. И он, воплотившись в следующей жизни, станет питаться твоим благочестием, твоим счастьем или твоим здоровьем, твоей удачей, на крайний случай. Чем-то твоим. Это такой обмен энергиями. Это всегда работает так и только так. Не можешь что-то дать – не бери. Я, оказывая услугу, делаю точно так же, беру что-то от человека взамен. Но беру то, что точно смогу унести с собой далее. И это, брат, совсем не деньги».

Я кивнул в ответ и отправился домой. По дороге я прикупил бутылку колы и первым делом, войдя в квартиру, сделал себе коктейль с хорошим ирландским виски с кусочками льда. Приняв душ, я переоделся в теплый и уютный халат, зажег электрический камин и уселся в большое кресло у искусственного огня. Мысли в голове крутились. Похороны. Зеркало, мир мертвых, поток сознания. Что же все это значит? Я взял смартфон и вбил в поисковике следующее: «Египтолог Эммануил Плюмб».

«Москва», – добавил Гугл и тут же нашел мне все, что я искал. На единственном пожелтевшем фото был изображен пожилой бородатый еврей. В руках он держал маску Анубиса и улыбался, как ребенок. Под фото была надпись: «Эммануил Плюмб на раскопках в Фивах. 1975 год».