В конце концов, Макс поднялся. Умылся, несколько раз подтянулся на турнике в дверном проёме, выпил таблетки для печени, прошёлся по сообщениям в старенькой "Нокии" и в неновом "Ксяоми" с треснувшим стеклом. "Кирпич" служил сугубо для рабочих целей, от него было проще избавиться, в смартфоне же было личное.

Надо что-то приготовить поесть. Смотря невидящим взглядом в раскрытый холодильник, он вспомнил, что мать жаловалась на сломавшуюся в кухне люстру. Надо зайти. Заодно и позавтракать можно вместе. Он любил свою мать. Она была единственным, по-настоящему, близким ему человеком. Вырывая парня из задумчивости, за окном зачирикала птичка, радуясь весеннему солнцу. Макс подошёл к окну и открыл его нараспашку, сделал глубокий вдох. День потихоньку начинал ему нравиться.

Глава 5

Окна в квартире матери выходили на солнечную сторону. Макс щурился, стоя на табуретке, пытаясь разобраться в запутанных обугленных проводах. Было жарко. Апрельское солнце чрезмерно нагло пробиралось в кухню, и парень спиной чувствовал навязчивое тепло. Он утёр рукой лоб и бросил футболку на соседний стул. В дверь позвонили.

– Ма, откроешь?! – попросил Макс, не отрываясь от проводки.

– Кто это там ещё? – услышал он из прихожей голос матери.

К нему вскоре присоединился другой, приятный девичий. Пришедшая девушка просила шпагат или скотч, чтобы запаковать мешки. Макс догадался, что это была дочка недавно самовыпилившегося соседа, дяди Миши. Наверное, разбирали с матерью вещи в его квартире. Он помнил её маленькой девочкой в смешной шапке с помпонами. Теперь она, должно быть, подросла.

– Сейчас, Лерочка, погоди, минутку, эт надо поискать… А это что? Всё сами потащите?

– Да ничего, мы потихоньку, – мягко ответил голос.

– Ты погоди, погоди, пройди-ка, – Макс услышал в прихожей какую-то возню, – Максимка! А ты там девчонкам мусор вынести не поможешь?

Мать с вопросительным взглядом заглянула в кухню, соседская девочка, застенчиво опуская и поднимая глаза, стояла у неё за спиной. Невысокая, стройная, зеленоглазая, длинные вьющиеся волосы собраны в лохматый пучок. Ничего особенного.

Макс шагнул с табуретки.

– Не вопрос, конечно, дайте только оденусь.

***

У Леры был отвратительный день. С утра они с матерью и тётей перебирали по косточкам отцовскую квартиру. За все годы, что Лера не жила в ней, там практически ничего не изменилось. Каждая мелочь напоминала ей о детстве, о судах и разводе, о папе и о том, как трагично и глупо для него всё закончилось. Захлёбываясь слезами, девушка перебирала свои детские рисунки и старые фотографии. Это было невыносимо. Работы было много, мать хотела побыстрее всё закончить, а отцовская квартира не была образцом порядка и минимализма. Лера была вымотана морально и физически. Женщины делили вещи на нужные, ненужные и откровенный хлам. Хлама к обеду накопилось два огромных мешка. Пустых мешков больше не было, и женщины старательно утрамбовывали вещи в имеющиеся. Вопреки всем усилиям, груз безнадёжно разваливался.

– Лерка, а скотч есть? Ты не взяла? – с укором спросила мать, упихивая в разваливающийся мешок очередную порцию хлама.

Почему Лера должна была взять скотч, она не знала. Просто мать была уставшей и злой, а дочь, как всегда, удачно попала под руку.

– Давай, я пойду куплю, – послушно ответила Лера.

– Да времени столько, мотаться туда-сюда… Иди, вон, у тёть Нины спроси, может, у неё верёвка какая есть? Нам лишь бы до низу не развалилось.

Лера расстроилась, прогуляться до магазина сейчас было бы очень кстати. А идти к малознакомой соседке было волнительно. С другой стороны, она наконец-то могла хоть ненадолго выйти из гнетущей, давящей всеми стенами отцовской квартиры.