Через неделю молодые пошли в ЗАГС, а еще через неделю Саша «прислал» жену в Воронеж, к своей матери, как потом шутила Надя – «посылкой с сюрпризом», клятвенно пообещав, что та ей очень даже приглянется. А напоследок прибавил, что сестры у него – «мировые, вы точно подружитесь»! Сам он остался в Казани – до конца службы было еще три месяца…

По Гусиновке – самому «разбитному» району Воронежа шла девушка в черной юбке в складку, в белой кофточке, на которой красовался значок с надписью «КИМ», русые волосы были по-модному завиты «шестимесячной» и развевались под легким ветерком. Она подошла к стайке мальчишек и спросила, где живут Ширкины. Ватага как-то неопределенно махнула рукой в конец улицы и двинулась по своим «пацанячим» делам. Девушка пошла дальше, спрашивая у всех встречных, где ей найти нужный дом.

– Васильевна, глянь в окно, – тебя краля какая-то спрашивает. Вон – смотри – уже к дому подходит. Это кто ж такая-то? Почему не знаем?!

Соседка от любопытства чуть не выпала из окна, показывая известной на весь Воронеж портнихе на красивую девушку со значком «КИМ» на белой блузке. В это время та подошла к дому Ширкиных и робко постучала в дверь. Екатерина Васильевна приветливо улыбнулась и махнула в сторону комнаты.

– Проходи. Саша мне все написал. Здравствуй, дочка.

Надя расплакалась и, прижавшись, к незнакомой женщине тихонько сказала: «Теперь у меня опять есть мама…»

ПОВАР ОТ БОГА…

– Встаньте вооот на тот белый крестик на полу, – кивнул оператор на метку, красовавшуюся не далеко от места, уже занимаемого Анькой в пространстве. Подмигнув ассистенту режиссера, снимавшего ролик, она, переведя взгляд на жюри, громко поинтересовалась:

– А чего так далеко от вас? Вы не бойтесь, я не взрываюсь, хоть из атомного города приехала.

Все члены жюри вежливо поулыбались, ассистент режиссера попытался поправить на молодой женщине микрофон, но она тут же убрала его руки.

– Еще чего я сама. Куда провод совать надо?

Получив убедительные советы, как и куда «надо совать», она, извиваясь всем телом, чтобы пропихнуть микрофонный шнур по вспотевшей от волнения спине, продолжала:

– У меня муж за дверью.

Когда, наконец, микрофон был водворен на место и проверен, а камера включилась, тут же последовал первый вопрос жюри:

– Говорите вы из атомного города? И что же там делают в этом вашем сверхсекретном городе? – ярко одетая женщина средних лет многозначительно переглянулась со своими коллегами, оценивающими будущих участников проекта.

Заговорчески подмигнув им, Анька, поддавшись вперед и понизив голос, драматическим шепотом произнесла:

– Это у меня муж в секрете работают, а я только обеды для них готовлю, ну и завтраки. Я подписку о неразглашении не давала. Так что все расскажу. У нас радионуклид полония делают, а еще боеголовки для бомб… – округлив и без того выразительные от природы глаза, торжественно произнесла конкурсантка. Ярко одетая дама, всплеснув руками, откинулась на спинку стула, ее коллега – бородатый крепыш в футболке, наоборот поддался всем корпусом вперед, растерянно созерцая смелую барышню в обтягивающих джинсах. Сидящий посередине умудренный жизненным опытом мужчина в строгом костюме осуждающе качал головой. Первой обрела дар речи яркая дама.

– Вы с ума сошли такие вещи говорить?! Мы же тут с вам не одни…Это ж…Это ж…государственная тайна…А вы нас так подставляете… и себя. В первую очередь, кстати!

– Да ладно вам, не парьтесь! – улыбнувшись во весь рот, громогласно заявила Анька, – об этом все знают, и по ящику говорят и в инете пишут, – и довольная собой и произведенным эффектом, продолжала, – вы спрашивайте, спрашивайте, я все скажу!