Егорыч после того, как выстрелил в незваного гостя, в свете прожектора видел безжизненное тело волка, но всё же держа наготове ружьё, осторожно приблизился к поверженному хищнику и, ткнув стволами ружья в безжизненное тело, произнёс:

– Да, это тот самый волк с разорванным ухом, который доставлял нам немало тревог и хлопот, не зря мы с мужиками по очереди сидели по ночам столько времени и караулили его. Теперь хоть людям можно не бояться ходить в лес за орехами да по грибы.

Чернохвостка приложила немало усилий для воспитания и восстановления повадок и рефлексов дикого зверя у Белолобого. Прошло несколько зим и лет, как из него получился настоящий сильный, умный и хитрый матёрый волк, такой, как его дед по кличке Матёрый. Он стал вожаком стаи, жил по законам леса, охотился и добывал на пропитание только больных и старых животных. Избегал встреч с людьми и не досаждал им. Едва услышав звуки или запах людей, уводил стаю в чащу. И всё же Белолобый скучал по своему человеческому другу и порой издалека наблюдал за людьми. Несколько раз в лесу он видел Серёжу, перебарывая желание подбежать к нему, поластиться, лизнуть в лицо, чтобы мальчишка, как раньше, потрепал его по шее, обнял и погладил по бокам. Но он лишь наблюдал за Серёжей и его друзьями из зарослей, готовый при малейшей опасности для них броситься на их защиту. Однажды, наблюдя за другом, Белолобый увидел, как тот обернулся в его сторону и помахал рукой. Серёжа, каждый раз собираясь в лес, надеялся и в то же время боялся встретиться с Белолобым. Как-то он с папой пас сельское стадо на дальнем пастбище и ему показалось, что его волк за ними наблюдает из лесной чащи. Ему было приятно так думать, и он, пристально всматриваясь, не колыхнётся ли куст, выдавая спрятавшегося зверя, на всякий случай приветливо махая рукой и улыбаясь, посылал сигнал Белолобому, что помнит и любит его. Эта история оставила глубокий след в сердце мальчишки, впоследствии Сергей никогда не брал диких зверей из естественной для них среды обитания и не стремился их приручать, помня поговорку, которую частенько говорил отец:

– Сколько волка ни корми, а он всё в лес смотрит!

Михаил с Игорем были в пути с самого раннего утра. Время перевалило на вторую половину дня, и часы на панели автомобиля показывали уже два часа пятнадцать минут. Они на своём «Опеле Рекорде» с прицепом почти без остановок отмотали километров триста с «хвостиком», и хотелось уже отдохнуть, размять ноги, перекусить, да и проверить техническое состояние машины и прицепа. Есть действительно уже хотелось сильно, о чём желудок заявлял громким урчанием и болезненными голодными спазмами. Михаил, при этом улыбаясь и похлопывая себя по животу, говорил:

– Вот, блин, так есть охота, что кишка кишке рапорт пишет, еды требует! Скорей бы уж доехать до нашего заветного дуба, поесть да отдохнуть чуток!

Говорят, что, когда мужчины голодные, они злые. Но Михаил с Игорем стойко переносили все трудности дальней дороги, вернее, бездорожья, подшучивая и подбадривая друг друга.

Игорь вёл машину, не отрывая взгляда от дороги, порой его нервы не выдерживали, и он, объезжая очередную яму, ругался:

– Етит твою за ногу! Что за дорога! Яма на яме, колдобина на колдобине. Потерпи, друг, сильно не разгонишься, но осталось немного.

Действительно, вскоре они подъехали к большому развесистому дубу, что рос на обочине дороги недалеко от въезда в городок Шебекино со стороны Старого Оскола. Они часто останавливались в этой приграничной черте, прежде чем пересекать границу России с Украиной. После распада Советского Союза и образования украинского государства это мероприятие было непростым, а порой даже опасным.