Чекист и шифровальщица Лера Колдуна

ЧЕКИСТ И ШИФРОВАЛЬЩИЦА

роман

Глава 1

Часы пробили полночь, начав отсчёт новому дню – 7 сентября 1937 года. За окном было темно. Лишь свет фонарей тускло освещал улицы и проспекты Ленинграда. Город спал. Только на улице Каляева1, в доме 18, на втором этаже, в квартире № 5 не спала молодая девушка двадцати шести лет от роду. Всего лишь через несколько дней ей исполнится двадцать семь, а к этому возрасту она потеряла уже так много.

Катя родилась в дворянской семье, когда это ещё не было преступлением против государственной власти, – в 1910 году. Отец – Измайлов Пётр Александрович – тяготился своим происхождением и стал идейным революционером. Мать – по деду Галицина, а по бабке Демидова, Елизавета Павловна, женщина кроткая, – не понимала и в душе не принимала увлечений мужа, но в силу воспитания не смела ему перечить. Бунтарский нрав Катя унаследовала от отца. Черты матери унаследовала старшая сестра Софья. С ранних лет Софья любила играть на рояле, не понимая обычных детских игр и шалостей. Она была маленькой взрослой и всегда приглядывала за младшей сестрой. Катя почти не помнила её. Катеньке было шесть, когда её десятилетняя сестра умерла от тифа. С этого дня в их дом пришло горе.

Благодаря идейности и верности революции отца семью Кати не выселили из их трёхкомнатной старинной квартиры и не арестовали. Идейность сохранила Кате крышу над головой, но забрала отца. Он погиб, сражаясь за права пролетариата, которым сам никогда не был.

Так, оставшись без отца в одиннадцать лет, Катерине пришлось помогать матери в заработке денег. Елизавета Павловна, будучи женщиной образованной, взяла с дочери слово, что она будет учиться. Поэтому девочка приходила на фабрику, где работала швеёй её мать, для смазывания оборудования перед началом утренней смены, после этого шла на уроки и возвращалась, чтобы успеть смазать детали перед началом вечерней смены. Шить Катя так и не научилась, в отличие от своей матери, которая умела шить задолго до революции. Любовь к этому рукоделию также перешла к Софье. Если бы она только была жива…

Окончив школу в шестнадцать лет, Катя безуспешно пыталась пойти по стопам своего отца и стать военнослужащей. Увы, она не была физически сильна, а её невысокий рост вызывал лишь насмешку. Так и работала бы Катя на фабрике, если бы в Москве не открылись курсы по подготовке работников в спецорганы. Ей улыбнулась удача, и по окончании курсов она стала шифровальщицей. Но радость была недолгой. При оформлении на службу всплыла Катина родословная. «Как же ты будешь хранить государственную и военную тайну, если ты – буржуй?!» – с этими словами командир войсковой части выставил её за дверь. Пришлось вернуться на фабрику, где её назначили техником-наладчиком швейного оборудования. Мечта – служить Родине – оказалась несбыточной.

Каждый год перед днём рождения Катю посещали эти грустные мысли. Так произошло и в эту ночь. Она смотрела тёмно-карими глазами на белый с орнаментами потолок и не видела его. Перед ней были ещё живые отец с сестрой, учёба на курсах и командир с искривлённым от злобы лицом.

Вдруг ночную тишину нарушил звук мотора приближавшегося автомобиля. Катя встала с кровати и выглянула в окно. У дома остановился ГАЗ М-1 чёрного цвета. «Воронок». На тёмную улицу вышли четверо – два офицера и два сержанта, один из которых был их водитель. Они огляделись по сторонам, словно хищники на охоте, закурили и пошли в сторону дома.

За кем? Катя не знала, но чувствовала. Её сосед, Борис Захарович Гольцман, пожилой еврей, учёный-генетик, издал на днях статью, в которой не воспевал трудовой народ, а, напротив, призывал к масштабному изучению генетики и, главное, обмену опытом с другими странами. После того, как Борис Захарович узнал, что главного редактора той газеты «уволили», он понял, что придут и за ним. Его утончённая жена Аида Львовна когда-то научила шить юную, только что вышедшую замуж Елизавету, а уже потом обучила её дочерей письму, чтению и счёту задолго до положенного на то возраста. Своих детей Аида Львовна не имела, поэтому любила Елизавету как родную дочь, а Софью с Катериной как родных внучек. Немалым потрясением для неё стала смерть Софьи. Борис Захарович дома бывал редко. Бездетность побудила в нём желание изучать анатомию человека, поэтому всё своё время он проводил в лаборатории, на лекциях и даже в моргах.

Катя решила проверить свою теорию и вышла на цыпочках из своей комнаты. Миновав проходную залу, она вышла в коридор и прижалась ухом к двери.

На лестничной клетке послышались шаги. Стук в соседнюю дверь. Тишина. Снова стук. Кате померещилось, что тяжёлые мужские руки бьют прямо в её грудь, а стук сердца вторит их ударам. Борис Захарович был прав. Пришли за ним.

– Надо ломать дверь, – предложил один голос.

– Ломайте, – холодно ответил другой.

Стук, скрип, скрежет… Сейчас они откроют дверь… Сейчас… Вот-вот… А вдруг дедушка Боря там? А вдруг не уехал? Вдруг не успел? Катя не могла просто стоять и ждать. Слёзы подступали к глазам. Она глубоко вдохнула. «Я должна им помешать! Они ничего мне не сделают, я ни в чём не виновата, поэтому не стоит их бояться», – крутилось в голове у девушки.

Катя открыла дверь. Прямо перед ней стоял высокий голубоглазый офицер НКВД, майор, из-под фуражки виднелись блондинистые волосы. Он явно был растерян, но через миг овладел собой.

– Майор НКВД Поляков Анатолий Васильевич, – показав удостоверение, произнёс он почти шёпотом. Кате показалось, что он совершенно не двигал губами, будто его кто-то озвучивал.

– Потрудитесь представиться, – вновь произнес чекист ледяным голосом.

– Измайлова Екатерина Петровна, – негромко представилась Катя, – я услышала шум… Хотела посмотреть, кто шумит…

– Вы знакомы с гражданином Гольцманом? – проигнорировав её слова, спросил офицер.

– Да, он мой сосед.

– Товарищ майор! – обратился к Полякову капитан, на которого Катя даже не взглянула. Как магнитом тянули к себе голубые глаза майора. – В квартире никого. Шкафы пусты.

Майор нахмурился и поджал губы. Через мгновение его лицо вновь стало прежним.

– Екатерина Петровна, – обратился он к Кате, – вы случайно не знаете, где сейчас может находиться Гольцман?

– Нет.

– Вы уверены?

– Мы не общались, – соврала Катя, но, увидев суровое лицо Полякова, тут же добавила: – В последнее время.

– Давно вы его видели?

– Пару дней назад.

– Он говорил вам об отъезде? К детям, например.

– У них нет детей. А про отъезд я и в самом деле ничего не знаю.

– Как же они прошли с чемоданами мимо вашей двери, и вы ничего не услышали?

– Возможно, я была на фабрике в это время.

– Возможно, – протянул Поляков и обратился к капитану: – Замкните дверь и опечатайте. А вам, Екатерина Петровна, спокойной ночи!

Он прошёл к лестнице и, спускаясь, всё смотрел в карие глаза Катерины.

Дверь закрыли, повесили бечёвку, кусок сургуча с печатью и удалились.

Катя опомнилась, вошла в квартиру, плотно закрыв входную дверь, присела на корточки и зарыдала, бесшумно, чтобы не разбудить маму.

Они живы! Они спаслись!

Конечно, Катя знала, куда уехал дедушка Боря с бабушкой Аидой. Сразу после выхода статьи неделю назад Борис Захарович заподозрил неладное и через учёный совет смог тайно выехать с супругой во Францию, откуда собирался переехать в Израиль. Уезжали налегке, взяли только самое необходимое. Зашли попрощаться накануне отъезда. Писем писать не обещали. Да и какие могут быть письма? Если самих беглецов найти не смогут, то Катя с матерью попадут под пристальное наблюдение.

Теперь всё будет хорошо. Катя чувствовала. На душе стало спокойно. На миг она подумала: сегодняшняя бессонница была нужна, чтобы встретить те незабываемые голубые глаза.

Сон окутал Катю в свой плен грёз.

Глава 2

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – Анатолий вбежал в свой кабинет, – куда он делся? Куда? Я тебя спрашиваю!

– Не могу знать, – ответил капитан.

– Не можешь, а должен! – кричал Анатолий в бешенстве, – это твоя работа! Я же сказал следить за ним! Куда делась эта сволочь?! Куда? Я вёл его почти месяц!.. И тут на тебе – статья! О лучшем поводе и мечтать нельзя! Логично было тут же его взять. Чего тянуть? Возьми мы его тогда, он бы без колебаний выдал всех своих иностранных агентов. Но нет. Кто-то решил устроить самодеятельность! Ну кому, кому, ты мне скажи, понадобился этот редакторишка? Отвечай!

– Майор Клименко распорядился его допросить.

– Пошёл вон, – произнёс Поляков тихо, как будто успокоившись. Он налил в стакан воды и выпил залпом.

– Товарищ майор, разрешите обратиться.

– Обращайся.

– Возможно, та девушка, соседка, сказала не всё. Возможно, она знает больше.

– Знает, – подтвердил Поляков, – но не скажет. А допросить – оснований нет. Она не дочь, не сестра. Вот что, Миша, найди мне на неё всю информацию. Кто она, чем живёт, где работает – всё. И чем раньше, тем лучше.

– Есть! Разрешите иди?

– Иди.

«Опять домой попаду под утро, – подумал Толя, – уже три часа ночи. С этой службой сына неделями не вижу: прихожу – он уже спит, ухожу – он ещё спит».

Анатолий сел за стол, взял кипу бумаг и приступил к их изучению. Он пытался сосредоточиться, но в голове крутилась картина сегодняшней ночи. Он вспомнил ту девушку. Катя, кажется? Она была полна решимости и совсем его не испугалась. Он уже отвык от этого.