Дядя Ваня понимающе закивал.

– Вот и ладно, вот и хорошо. Родной дом – он всегда тянет! А вы, Варенька, как поживаете? Как ваши дела?

– Спасибо, Иван Петрович, неплохо.

– Вы сейчас где?

– В экономках служу в одной большой семье в городе. Жить-то на что-то надо! Мы теперь все городские жительницы – и Ирина, и Нина, и я.

Тригорин оживился.

– А разве Нина тоже в здешнем городе живет?

– Да, с недавних пор комнаты снимает. Сцену она оставила.

Соня тут же спросила.

– Борис Алексеевич, значит, вы знаете, что сегодня здесь будут еще Нина и Ирина?

– Знаю, Софья Александровна, Иван Петрович сказал.

– Значит, это не будет для вас неожиданностью?

– Не будет. Только я сейчас чаю попью и опять пойду удить рыбу. Люблю, знаете ли, это занятие! Между прочим, я немного уже наловил, и вечером она у нас на столе будет.

– Какой вы молодец, Борис Алексеевич! И писатель знаменитый! И рыбу ловите!

Но тут вдруг дядя Ваня тихо произнес.

– Сегодня, между прочим, очередная годовщина Костиной смерти.

Тригорин встрепенулся.

– Неужели? А ведь точно! Я и забыл. Как время быстро летит! Он ведь застрелился через два года после той постановки в парке, а она была летом.

И тут из-за дома появились Нина и Ирина с небольшими саквояжами в руках. Заречная, увидев Тригорина, застыла на месте, и ее подруга тоже остановилась. А Борис Алексеевич сразу подошел к ним.

– Здравствуйте, Ирина Сергеевна! Здравствуйте, Ниночка!

– Здравствуйте, Борис. Какая неожиданная встреча!

– Знаете, это вышло совершенно случайно, я гость Ивана Петровича и только вчера сюда приехал. Но я очень рад вас здесь видеть.

– Спасибо.

Все вошли в дом. Нина села за стол, Ирина и Варя тоже. Соня начала разливать в чашки чай из самовара, а Тригорин отошел к окну и стал смотреть в сторону озера. Дядя Ваня тоже посмотрел туда и задумчиво произнес.

– Колдовское озеро! А вы знаете, недавно я нашел на берегу каменные развалины, такое как бы когда-то существовавшее здесь помещение.

Варя с удивление на него посмотрела.

– Неужели? Это правда, Иван Петрович?

– Да. Удивительно, но это так.

– И что это? Жилье отшельника?

– Может быть. Но определить точно невозможно, так как там от него почти ничего не осталось. Хотя, помните, одно время здесь все увлекались легендой о черном монахе?

Соня согласно закивала головой.

– Помню. Говорили, что один человек его часто встречал, хотя другие никогда его не видели, поэтому думали, что он сошел с ума. А потом этот человек взял и умер.

– Да-да. И звали его, если мне память не изменяет…. Коврин! Андрей Васильич!

– Он, точно он. Но почему, дядя, ты именно сейчас вспомнил об этой истории? Только из-за развалин или ты его тоже видел? Черного монаха? Не пугай меня, дядя! Видел?

– Ох, Сонюшка! Спасибо, конечно, за заботу. Но когда здесь темными вечерами сидишь один, что только не померещится! Может, и видел тени какие-то. А когда я нашел эти развалины, то подумал, что вот все и разрешилось! Бывший монашеский скит. То есть, получается, что история о черном монахе некоторым образом как бы подтвердилась.

– Дядечка! Но такого просто не может быть! Откуда он мог здесь вообще взяться? Нам же все здешние места очень хорошо знакомы, мы все берега тут исходили.

– Но что есть, то есть, Сонечка!

Неожиданно до этого молчавшая Нина тоже приняла участие в разговоре

– Между прочим, я сейчас вспомнила, как Костя мне говорил, что хочет написать что-то по мотивам этой легенды о черном монахе.

Иван Петрович с этим согласился.

– Да, есть такое. Разбирая бумаги Константина Треплева, я нашел некоторые его заметки, которые подтверждают ваши слова.

Варя резко к нему обернулась.