Странно, но дурнота отступила так же стремительно, как началась. Маша снова взглянула на соседа по столу. Толстовка, браслеты и перстни на обеих руках. В ухе – небольшой тоннель, дань канувшей в небытие моде. Небритость, почти трансформировавшаяся в усы и бородку. Волосы странного, пегого оттенка. То ли крашеные, то ли с сединой. Худощавый, скуластый, весь какой-то костистый. Совершенно незнакомый.

– Ты ожидал услышать другой ответ?

– Честно сказать, надеялся. Жаль, что откровенности так и не суждено было принять участия в нашей беседе.

– Возможно, ты ошибаешься.

Он негромко вздохнул, качнул головой:

– Я никогда не ошибаюсь.

«Выйти в туалет, изучить содержимое сумочки, попытаться вспомнить хоть что-нибудь… Хотя бы понять, кем является этот самоуверенный хлыщ, с которым мы почему-то на «ты».

За спиной грохнула дверь, прокуренный голос не терпящим возражений тоном скомандовал:

– Всем оставаться на местах!

Машин собеседник мгновенно подобрался, сделавшись похожим на огромного взъерошенного кота.

– Уважаемые граждане, первостепенная обязанность каждого из здесь присутствующих оказать посильное содействие правоохранительным органам, то есть нам, – чуть нараспев и явно скучая проинформировал тот же голос. – Попрошу предъявить к досмотру личные вещи и документы.

Официанты застыли, будто вмерзшие в лед пингвины. Посетители, кто нехотя, кто с готовностью потянулись к сумочкам, портфелям и рюкзакам.

– А в чем, собственно, дело? – возмущенно осведомился полный господин в светлом костюме.

– Молчать, – не повышая голоса приказал прокуренный.

– Не понимаю… – господин начал подниматься из-за стола.

Краем глаза Маша уловила стремительную тень, ее сильно дернули за руку, заставляя подняться, и сдавили в железных объятиях. К виску крепко прижалось что-то холодное. Отвлеченные скандальным толстяком полицейские еще только поворачивали головы, а похищаемая недавним собеседником Маша уже очутилась возле ведущей на кухню двери. Странный, предположительно чужой и, по-видимому, опасный молодой человек обладал недюжинной силой и тащил ее за собой уверенно и легко, точно надувную куклу.

– Вот он!

Что-то вжикнуло совсем рядом, от притолоки отлетела щепка. Похититель дернулся, ругнулся сквозь зубы и, не выпуская заслонявшую его от полицейских Машу, спиною вперед отступил в служебный коридор.

– Не стрелять! У него заложник!

«Благодарю, Кэп, а мы и не заметили!», – пронеслось у Маши в голове.

В первые секунды, ошалевшая от неожиданности и страха, она почти не сопротивлялась. Теперь, ощутив, что объятия знакомого незнакомца ослабли, и к виску больше не прижимается то страшное и холодное, она отчаянно рванулась прочь.

– Дура, куда?! – в отчаянии простонал он.

Не снизойдя до ответа, она саданула ему пяткой под колено.

– С ума сошла?! – рявкнул он уворачиваясь и встряхивая Машу за плечи. – Где она?

– Кто?! – немало озадаченная звучащими в его голосе досадой и отчаянием, она тоже невольно повысила голос.

– Флешка! Надеюсь, не осталась в сумочке на стуле?

– Обалдел? Какая флешка?!

– Ну, знаешь!..

Он внезапно ее выпустил, развернулся и устремился прочь по коридору. Секунду Маша стояла столбом, точно жена Лота. Затем, услышав приближающийся к двери слаженный топот, рванула следом.

Она нагнала его в каком-то служебном помещении. Стопки скатертей и полотенец наводили на мысли о бельевой. Похититель (спаситель?) судорожно дергал шпингалет окна. Покрашенные далеко не в первый раз рамы не желали поддаваться. В отчаянии он саданул по задвижке рукоятью пистолета. Поспешно осмотревшись и плохо соображая, что делает, Маша принялась толкать к двери стоявшую поблизости тумбочку.