Высокая женщина в длинном, скрадывающем фигуру балахоне неторопливо спустилась по винтовой лестнице. Остановилась, придерживаясь за перила, царственно качнула головой:

– Шестнадцатый аркан пройден, соискатель Ирина. Набранные баллы – 16 из 100.

Промокшая от крови юбка ледяным компрессом липла к ногам. Анири прислонилась спиной к холодной, неровной стене. Сглотнула, спросила охрипшим, не своим голосом:

– Почему так мало?

– За невнимательность, которая привела к фатальной ошибке в финале.

– К фатальной… ошибке?

– Вспомни слова деда.

– Обычным людям нет хода в Башню. Для них дверь откроет только свежая кровь разумного существа. Жертва. Смерть.

– Ключевое слово?

– Жертва. Смерть.

– Ты так ничего и не поняла, – холодно и разочарованно промолвила собеседница. – Жаль. Ключевое слово «обычным». Разве бездушные – обычные люди?

– Я думала, речь о посвященных… или о представителях высших сословий.

– Что ж, каждый вправе ошибаться. Бездушный провел бы тебя в Башню без жертвы, без смерти. Ты пошла правильной дорогой, оказав ему помощь, но затем оступилась. Тебе, увы, знакомы понятия «коварство» и «выгода», но незнакомо «доверие».

– Но прошлый аркан…

– Каждый аркан учит своему. Ты отстаешь от других соискателей и лишилась сильного козыря в лице бездушного. Должна предупредить – теперь шансы на победу весьма невелики. На твоем месте, я бы взяла тайм-аут.

Ирина до боли вжалась затылком в шершавый, мертвый камень.

– Бездушный сопровождал бы меня на следующем уровне?

– Див – не nps, а такой же соискатель, как ты. Он проникся к тебе симпатией и с большой вероятностью объединился бы с тобой для дальнейшего прохождения. Думаю, теперь он пойдет один.

Женщина повернулась спиной и начала неспешное восхождение по лестнице вверх, во тьму. Ирина устало сползла по стене вниз и прикрыла глаза. Слёз больше не было.

… – Чего ты боишься?

– Что мама умрет раньше меня, – слова прозвучали прежде, чем она успела подумать.

– Нет, ты не поняла. Чего ты боишься на самом деле?

– Я… – она нахмурилась. Голова слегка кружилась, временами казалось, будто где-то в самой глубине естества закручивается в тугую спираль свинцово черный, безудержный смерч. Грозит унести, забрать, поглотить… – Наверно, одиночества и забвения. Как большинство людей.

Внимательные каре-зеленые глаза с темным ободком слегка отодвинулись от ее лица. Жадный интерес в них сменился легкой досадой и усталостью.

– Одиночество… что ж. Многие боятся одиночества, Мэри, – с непонятной интонацией протянул собеседник.

Кажется, потеряв интерес к разговору, он откинулся на спинку кресла и принялся невозмутимо потягивать через трубочку… три слоя… светлый, густо-коричневый, бежевый… латте? Она не помнила, что он заказывал. Хуже того, свой заказ она не помнила тоже. И… Мария, Маша, разве кто-нибудь называл ее раньше Мэри?!

Перед ней красовался белоснежный многослойный кусок торта. Выполненный на нем с помощью порошка какао рисунок отличался удивительным мастерством. Казалось, нанесенный несколькими умелыми штрихами гоночный автомобиль сейчас умчится прочь, и вместо него останутся лишь клубы пыли. Машинально повертев в руке ложечку, она так и не решилась притронуться к этому великолепию. Покосилась на тонкую фарфоровую чашку с зеленым чаем. Судя по запаху, жасмин. Который она ненавидит еще со студенческих времен. Хмм.

Маша перевела взгляд на своего сотрапезника. Внезапно почувствовала, что ее тошнит и судорожно сглотнула. Вцепилась кончиками пальцев в край стола так, что они побелели. Моргнула, обвела бездумным взглядом кафе. Светлое дерево, окна во всю стену, стеклянные витрины с моделями судов. Гравюры или офорты с изображениями старинных парусников, цеппелинов, паровозов.