(«Навеки вместе», стр. 16). Здесь не только предопределение решения вопроса, но и предупреждение «некоторым научным сотрудникам». Ими были научные сотрудники Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка и культуры А. Вацуев, М. Музаев, Я. Вагапов – историки, которые были уволены из института за открытое выражение несогласия с данной, несомненно ложной, теорией. И не только они. С появлением «исторической» теории о якобы добровольном присоединении Чечено-Ингушетии к России все читающие чеченцы вдруг стали историками. Не избежал этой участи и я, выпускник Грозненского нефтяного института. Начал в своё свободное время засиживаться в «Чеховке» – республиканской библиотеке. И написал яростную статью против лжетеории Виноградовых на чеченском языке, которую отнёс в редакцию газеты «Ленинан некъ» («Ленинский путь»). В то время в стране всё было ленинским, как сейчас в Чечне – кадыровским, путинским. Редактор Юшаъ Айдаев бегло просмотрел материал и сказал, что не может напечатать. Помню, он откинулся в своём кресле и сказал: «Заманах кхеттачо зама яьъна, заманах ца кхеттарг замано ваьъна» («Кто время понял – пожал успех, кто не понял время – стал его жертвой» – смысловой перевод). Редактор был доволен временем и собой. Я – нет. Переписав статью на русском языке, понёс её в редакцию газеты «Грозненский рабочий». Там в каком-то отделе мне объяснили, что газета является органом обкома КПСС и напечатать статью, противоречащую официальной линии партии, не могут. Я-то, наивный, пишу, что выступаю против исторической теории, и отправляю письмо в обком партии с жалобой на то, что редакции газет препятствуют мне реализовать моё конституционное право слова и выражения мнения. Меня вызывают в обком. Работник отдела агитации и пропаганды, то ли зав, то ли замзав Руслан Нашхоев в отдельном кабинете говорит мне, что согласен со всем, что я пишу, но это не историческая, а политическая теория, и советует не лезть на рожон – не время. Но копия мною уже отправлена в ЦК КПСС. Вскоре получаю пространный ответ из Института истории Академии наук СССР. В письме разъясняется, что не только Чечено-Ингушетия, но чуть ли не все народы мира в своё время горели желанием добровольно войти в состав России, а для всех народов СССР установлены даты, которые считаются датами осуществления этих их желаний. Кстати, ингушские историки и политики до сих пор продолжают бахвалиться тем, что они, в отличие от Чечни, точно добровольно стали подданными России, хотя история знает немало примеров активного противодействия ингушской части единого вайнахского народа российской экспансии. Делать нечего – пошёл я со своими письменными выкладками на заседание общества «Кавказ» и зачитал их. Так я стал «неформалом». Празднование 200-летия добровольного присоединения Чечено-Ингушетии к России и 60-летия образования ЧИАССР состоялось в 1982 году на стадионе «Динамо». Не в силах сдержать от возмущения и бессилия слёзы, я покидал стадион. В воротах повстречал девушку. Я как-то сумбурно высказал ей своё недовольство происходящим. После этого прошло, наверное, более 25 лет. И вот в Грозном подходит ко мне известная в республике журналистка и спрашивает, помню ли я, как плакал на стадионе «Динамо». Я постеснялся признаться. Сегодня признаюсь. Потому что точно такие же чувства владеют мною и сейчас. Опять по большей части политиками и публицистами, озвучивающими их позиции, а не историками, предпринимаются попытки ревизии истории вообще и истории российско-кавказских, в том числе и российско-чеченских отношений. Сегодня они, не делая различий между тысячами сыновей и дочерей чеченского народа, среди которых было и абсолютное большинство современного чеченского руководства, которое, следуя призыву к джихаду Ахмат-Хаджи Кадырова и зову сердца, сражались и гибли с искренней верой, что воюют за свободу и независимость Чечни, и теми, кто, преследуя свои меркантильные интересы и выполняя задание своих российских и зарубежных кукловодов и превратно толкуя идею джихада, ввергли народ во вторую кровавую бойню, пытаются представить всё чеченское движение сопротивления как террористическое и, опять-таки, инспирированное извне.