В этот же день обедали мы позднее обыкновенного. Чеченская пуля попала в кастрюлю с супом на генеральской кухне и пробила ее насквозь. Повар в отчаянии бросился к самому генералу, отдававшему приказания в минуту самого сильного огня и натиска чеченцев, пресерьезно докладывая об этом необыкновенном происшествии, просил убедительно, чтобы было приказано унять разбойников чеченцев. Генерал рассмеялся и велел перевести кухню в безопасное место.

29, около полудня, чеченцы опять зачали приближаться и забегая в кустарник, выше Атаги по Аргуну растущий, стрелять из дали по нашим войскам; но несколько пушечных выстрелов скоро их остановили, и они, в виду нашем, помянулись к деревне Чахтыри, находящейся в 7 верстах выше Атаги, при выходе Аргуна из ущелья на плоскость. В этот день не было у нас даже раненых.

Генералу наскучили ежедневные нападения чеченцев и пересмотрено не ведущие ни к какому результату. Движение их к деревне Чахтырам и показания лазутчиков удостоверили, что они выбрали эту деревню сборным местом, и что так был их обыкновенный ночлег, и потому генерал предположил истребить Чахтыри и рассеять собравшиеся там толпы.

Для выполнения этого предположения, 30 числа, за два часа до рассвету, послан отряд из 2 батальонов ширванского пехотного и 300 человек 43 егерского полков, 500 линейных казаков, 4 пеших и 2 конных орудий, под начальством командира ширванского полка подполковника Ковалева. Приблизившись к Чахтырам на рассвете, Ковалев отрядил подполковника Ефимовича с казаками и одним конным орудием, обойти деревню и отрезать ее от гор; а подполковнику Грекову с одним батальоном пехоты под огнем 4 орудий приказан ударить прямо на деревню. Неприятель, в числе не более 50 человек, охваченный с двух сторон, мгновенно вытеснен и рассеян. Деревня, зажженная в нескольких местах, сгорела до основания. Все это было кончено менее нежели в полчаса и стоило нам одного раненого. После чего Ковалев, не сидя более неприятеля, поворотил назад к вагенбургу.

Главные силы чеченцев в эту ночь, против обыкновения, были собраны не в Чахтырах, а на правом береге Аргуна, верстах в 4 выше деревни Большой Атаги, и из этого ночлега приготовлялись они сделать общее решительное нападение на наши войска; но услышав выстрелы в стороне Чахтырей, все бросились туда на помощь.

День только что начинался. Густой туман скрывал все предметы так, что в 10 шагах не видно было ничего и Ковалев медленно и так сказать, ощупью подвигался к главному отряду. Вдруг между цепью стрелков, находившегося в арьергарде и главною колонною пронеслась многочисленная конница с такою пронеслась быстротою, что наши не могли отличить были ли то казаки, или чеченцы, и тогда только узнали, что это был неприятель, когда он, наткнувшись в тумане на казаков, на правом фланге находившихся, завел с ними перестрелку. Едва успели наши стать в боевой порядок и снять с передков пушки, как навалила и чеченская пехота. Туман был так велик, что заметили ее только тогда, когда чеченцы, оттеснив наших стрелков к самой колонне, сделали общий отчаянный натиск. Удачные картечные выстрелы и сильный огонь нашей пехоты остановили неприятеля и заставляли его податься назад; но через несколько минут чеченцы, прикрываемые туманом, возобновили с новым ожесточением свою атаку и четыре раза повторяли ее, стрелял врезаться в колонну и вступить в рукопашный бой. Только отличимому мужеству и стойкости нашей пехоты, неустрашимому хладнокровию офицеров, и удачному действию артиллерии должно приписать, что наши выдержали это отчаянное нападение. Наконец чеченцы, поражаемые картечью и сильнейшим батальоном огнем, принуждены были оставить место сражения и отступили к Чахтырам с такою поспешности, что, противу обыкновения своего, не успели д подобрать тел убитых своих товарищей. Преследовать их, по причине все еще продолжавшегося тумана, не было возможности, и потому Ковалев решился возвратиться в вагенбург, куда и прибыл около 10 часов утра.