Это было в конце июля. День был жаркий, солнце палило полуденным зноем. Лисаневич и Греков были вместе, в занимаемом ими доме, когда им сказали, что аксаевцы уже собрались. Лисаневич, всегда пылкий и неукротимый, накинув на себя сюртук выскочил тотчас на крыльцо, и зная довольно хорошо татарский язык зачал бранить собранную толпу и упрекать в измене, потом, взяв в руки список зачинщикам бунта, стал вызывать их по одиночке. В это время вышел и Греков, вполне одетый, но по странному случаю без сабли. Опытный глаз его тотчас заметил, что, вопреки отдаленному им приказу, при аксаевцах не было особого караула, и он тотчас отправил офицера привести взвод солдат с гоубвахты и велеть, на всякий случай, всем быть готовыми. Между тем Лисаневич продолжал вызывать наиболее виновных и отправил под караул трех или четырех человек. Следующий по списку был Учур мулла. Лисаневич произнес это имя, но никто не являлся; он повторил вызов, и опять никого не было. Наконец, нетерпеливый Лисаневич в третий раз начал вызывать им требуемого, с бранью и угрожаемо: тогда выдвинулась из толпы, бледная фигура с мрачным лицом и стала медленно приближаться к генералу. Лисаневич тотчас заметил, что у Учура не был отобран кинжал и велел снять его. Учур сам начал отстегивать пряжку ремня, на котором висело это роковое оружие: но вдруг выхватив его из ножен бросился на Лисаневича и вонзил его в левый бок генерала по самую рукоятку. Лисаневич упал на руки стоявшего возле него адъютанта, а Учур, выхватив кинжал из раны, в то же мгновение кинулся на Грекова, который видя неминуемую беду и не имея при себе оружия, бросился бежать по направлению к занятой им квартире. Одним скачком догнал его Учур и ударил в спину так, что конец кинжала вышел в грудь и Греков упал мертвым. Третий предмет мести, на который бросился изувер с убийственным своим оружием, был главный пристав кумыкского народа майор Филатов. Но этот человек, небольшого роста, с отвислым брюхом и красным носом, показал более других присутствия духа. Он успел схватить первый удар. Потом, чувствуя что у него перерезаны пальцы и он не в состоянии более удерживать кинжала, бросился прямо на Учура, успел схватить его под мышки и прижал его крепко к себе, так, что Учур не мог уже свободно действовать своим оружием и наносил Филатову на спине не опасные раны. Борьба эта продолжалась несколько секунд. Вдруг раздался выстрел – и бездыханный Учур повалился к ногам Филатова. Выстрел этот был сделан урядником из чеченцев, находившегося при Филатове и должен бы был положить конец всей этой кровавой сцене, но не так вышло.

В самую минуту выстрела, приблизился к месту произшествия взвод солдат с гоубвахты, за которым, как выше сказано, послал Греков. Смертельно раненый Лисаневич, в безпамятстве ли от полученной раны * (Лисаневич жил еще 4 дня, перенося с удивительным терпением и твердостью духа мучение, причиняемые ему смертельною раною. Он утверждал до последней минуты, что не помнит чтобы у него вырвалось роковое слово: коли их), или же думая что заговор против него, Грекова и всех русских был общим всех аксаевцев, закричал: коли их; и это вырвавшееся может быть в беду горячки приказание, по несчастью ни кем не было оставлено в исполнении.

Солдаты наши, видя главного начальника своего и генерала Грекова плавающих в крови, майора Филатова то же израненного, и услышав приказ коли их, бросились со штыками на безоружнную толпу кумыков, началась резня, какой не часто бывают примеры. Тут не было никому пощады, никакого разбору: виновные в возмущении и преданные нам равно были убиваемы без всякой жалости. Солдаты, находившиеся на гоубвахте и в казармах, услышав шум и крик охватили ружья и спешили на помощь своим товарищам. Несчастные кумыки бросились бежать к крепостным воротам, но нашли их запертыми. Там началось убийство, ужаснейшее прежнего. Куча трупов скоро стала превышать ворота, и несколько человек, карабкаясь по телам своих одноземцев, успели перебраться за крепость; но по несчастью почти у гласиса встретила их команда, возвращавшаяся с фуражировки, и они все были побиты до одного человека. Из всех собранных в Герзель-Ауле аксаевцев спаслись только те, которых успели защитить наши офицеры, знавшие их лично. Более 300 трупов кучами лежало в крепости. Многие из совершенно нам преданных, и даже находившихся в нашей службе, были убиты. В числе их был отец того самого урядника, который метким выстрелом поразил Учура муллу и спас Филатова.