Взятия горцами русского укрепления, на Кавказе было тогда происшествием необыкновенным. За все время командования Ермолова в тамошнем краю, в первый раз еще удалась неприятелю такая попытка. Слухи об этой удаче, в десять раз увеличились, разнеслись по всем горам. Вера в пророка сделалась непоколебимою, и скоро многие смежные с чеченцами народы, даже часть постоянно покорных нам кумыков, пристали к бунту, и в несколько дней собралось до 3000 горцев, исполненных отваги и суеверной надежды, на будущие успехи.

Толпа эта окружила укрепление Герзель-Аул, находившиеся при выходе реки Аксая из Герзелийского хребта * (Герзелийский хребет, выступая из предгория главного кавказского хребта почти под прежним углом, доходит до Терека у Брагунской деревни; весь он покрыт густым лесом; перерезан крутыми оврагами и ручьями, и непроходим для артиллерии и обозов. *4 пехотных полка, в которых было под ружьем не более 12000. Гарнизонные батальоны были только во Владикавказе, Моздоке и Кизляре. Все прочие крепости были охраняемы полками) и теперь уничтоженное; но там нашла она коменданта и гарнизон не столько беспечными. Внезапное нападение было отражено. Частые вылазки гарнизона доказали, что русские не разучились еще владеть штыками. Пушки наши не слушались заклинаний пророка и удерживали горцев в почтительном расстоянии. За всем тем положение осажденных было опасно. В крепости находилось под ружьем не более 400 человек, и много больных. Беспрерывные нападении горцев, днем и ночью, изнурили наших людей. К довершению беды, горцам удалось отрезать воду, и гарнизон, в жестокие жары, мог бы подвергнуться томительной жажде. К счастью в крепости нашлись запасы льду, заготовленного хозяйливыми офицерами; его топили и употребляли для питья и варения пищи; но такого ненадежного запаса ненадолго бы стало. Все это происходило от половины июня, до начала июля.

Известия о взятии горцами Амир-Аджи-Юрта и осаде Герзель-Аула, дошли до командовавшего всеми войсками на кавказской линии генерал-лейтенанта Лисаневича, находившегося тогда в Пятигорске, в одно время. Не теряя ни минуты, он собрал небольшой отряд (в то время на всей кавказской линии, на протяжении более 70 верст, были расположены только 4 пехотных полка, в которых было под ружьем не более 12000. Гарнизонные батальоны были только во Владикавказе, Моздоке и Кизляре. Все прочие крепости были охраняемы полками), соединился на Герзеле с Грековым, и двинулся на помощь Герзель-Аулу.

Напасть на чеченцев, разбить их и рассеять, было делом нескольких минут. Чеченцы и союзники их упали духом. Бунтовавшие кумыки первые явились с половиною головою и казалось спокойствие в этой части Кавказа было восстановлено на долгое время.

Из кумыков более других участвовали в бунте жители деревни Старый Аксай, прямо против Герзель-Аула, на противоположном берегу реки Аксая, находившейся. С самого начала возмущения соединились с чеченцами, они вместе с ними осаждали Герзель-Аул, и много наносили вреда осажденным. Зная хорошо местоположение и слабейшие части укрепления, они направляли на них нападения. Особливую же услугу оказали бунтовщикам тем, что отрезали воду у гарнизона и тем довели было его до опасного положения.

Но не все Аксаевцы равно были виноваты. Лучшие князья их, в том числе главный начальник всех кумыков Муса Касаев, майор нашей службы, потом уже дослуживший до генерал-майорского чина, при первой вспышке мятежа перебрались в Герзель-Аул и помогали русским. Другие, неуспевшие этого сделать, удалились в другие кумыкские селения, остававшиеся нам покорными. Некоторые по неволе присоединились к бунтовщикам. Простой народ, всегда легкомысленный и легковерный, вовлеченный в бунт заявленными врагами России, заслуживал снисхождения. Надобна было разобрать кто прав, кто виноват, кому должно было оказать снисхождение, кого наказать строго. Генерал Лейтенант взял на себя это дело и отдал приказ собрать всех аксаевцев в крепость. Повиновение их, внушаемое страхом, было там велико, что все, даже известные враги русских, явились на этот призыв в назначенное время.