И прошла ночь, и наступил день, и я стартовал…

Было лето. Прекрасное раннее воскресное утро. Такое раннее, что улицы были еще пусты. И даже на больших магистралях алчные гаишники еще не вышли на дневную охоту, а, намаявшись за ночь, дремали в витринах своих стеклянных будок. Светлый пустой и просторный город. И я в нем. И никого. Сказка!

Буквально через пять минут после старта – к хорошему привыкаешь быстро – я немного освоился, расслабился и стал потихоньку изучать изнутри безграничные возможности моей новой ласточки.

Боже! По сравнению с простоватой и непредсказуемой «Нивой», эта была тиха и послушна, как восточная наложница, а как чувствительна – ну, просто – трепетная лань!

Я лишь чуть подавал руль вправо, и она тут же пугливо жалась к обочине, я нажимал на газ, и она легко взмывала в туманную утреннюю дымку набегающей дороги. Чудо!

Восторг свободного, но подконтрольного движения буквально охватил меня всего. Я потихоньку наращивал скорость, а внутри все тихо и радостно звенело от счастья. Небрежным движением указательного пальца я вонзил кассету в магнитофон, и тот отозвался мгновенно и адекватно:

За па-ва-рот! – радостно орал я вместе с Макаревичем, еще сильнее нажимая на податливую железку газа.

Фонарные столбы, надвигаясь, буквально прыгали прямо на меня и исчезали в кисейном утреннем тумане за моей спиной. Стрелка спидометра выползла на абсолютно недоступную мне ранее на моей «Ниве» отметку – 120 км. в час! Какой кайф, – подумал я! А ведь это еще не предел! Я покрепче сжал руль и наддал еще. Машина рванула, а сзади, со спины, ей вслед ударило восходящее солнце. Впереди на дороге сразу же появилась длинная, бешено несущаяся вместе со мной тень моего железного скакуна. Под горячими утренними лучами дымка тумана мгновенно растаяла. Радостная и безоблачная даль накатывала прямо на капот…

Я, распевая уже вовсю, еще поддал громкости:

– Добрым будет путь, – мотая головой, и вцепившись в баранку, тоже в экстазе орал и я…

И тут вдруг конь подо мной слегка взбрыкнул, впервые за все утро. Сначала всего один раз, потом вдруг еще, еще… Стал как-то конвульсивно подергиваться…

Я нажал на газ, поиграл сцеплением, – но все тщетно. Моя скорость стала катастрофически падать, на панели загорелись какие-то красные значки, я вырубил музыку, и в наступившей тишине понял, что машина подо мной уже мертва, а ее остывающее тело несется по дороге, лишь в силу инерции…

Я с трудом дотянул до очень кстати подвернувшегося кармана стоянки и там припарковался.

Попробовал снова завестись. Фиг вам! Никак. Вышел, с трудом открыл капот и тупо уставился внутрь. Там, внутри, все было для меня пока совершенно незнакомо. Я оторвал взгляд от масляных кишочков подкапотного пространства и прямо перед собой, как бывает только в сказках, увидел невысокого и толстого человечка, который, небрежно облокотившись одной рукой на мою машину, иронически смотрел на меня черными маслинами своих прищуренных армянских глаз. В другой руке у него была спичка, которой он от нечего делать меланхолически ковырял в зубах.

– Проблемы, да? – с армянским акцентом сочувственно произнес он, и его жирный живот под засаленной лиловой майкой волнующе заколыхался.

– Вот, – не заводится, – в растерянности я развел руками.

– Конечно, не заводится. В ней мотор поломался. Могу помочь. Да?

– Сколько?

– 300. Да?