– Дорогие друзья, простите, что прерываю ваш вечер, но я буду безмерно признателен, если вы покинете заведение в ближайшее время.

Задвигались стулья, зазвенели монеты. Оставшиеся вампиры уходили через заднюю дверь, прощаясь кивком, взмахом руки, приподнимая шляпу. У всех бились сердца, на лицах виднелся румянец. Сытые вампиры весьма походили на живых людей – насколько такое вообще было возможно.

Спустя три минуты сорок пять секунд зал окончательно опустел, и «Дрейф» погрузился в хаос.

– Рени! – гаркнула Арти. – Чай!

Рени заваривал отличный чай. Всегда правильной крепости, идеального оттенка. По одной лишь этой причине Арти разрешала ему слоняться по залу ранним утром, хотя сам он предпочитал кровь. Странный тип. Чайники бряцали о конфорки плиты, вскипевшие уже свистели, и вскоре Рени уверенной рукой разливал дымящийся чай по мисочкам, чтобы замаскировать запах крови.

Все эти звуки сливались в единый ритм, отдававшийся в жилах у Джина.

– Давайте-ка ускоримся, – рявкнула Арти, задвигая книжный стеллаж на место, чтобы спрятать черный ход. – Оставь это, отопри парадную дверь. Честер, стаканы. Вы трое, наденьте форму, остальные – прочь отсюда.

Ни для кого не было секретом, что в «Дрейфе» подают кровь. Весь Белый Рев об этом знал. Знали все до единого Рогатые Стражи. Загвоздка была в доказательствах – их не существовало. Если, конечно, не считать шприца, который хранился у Маттео. Джин так и не понял, как художнику удалось его выкрасть. К инструментам для кровопускания дозволялось прикасаться только работникам заведения, и инструкция четко гласила: обращаться с ними надо бережно и сохранять бдительность.

– Феликс, принеси зеркала, – приказала Арти, когда Джин передал ей полные крови пробирки и свертки с простерилизованными хирургическими инструментами, которые предстояло спрятать под половицами в передней части зала.

Раз в пару недель Рогатая Стража придумывала что-нибудь новенькое: хитрые рейды, претензии к неправильно оформленным документам, дабы задержать поставки чая и кокосов, – все что угодно, разве только в газетах «Дрейф» не поносили.

– Может, нам спрятать твой пистолет? – предложил Джин, протирая стойку. Все, разумеется, знали о его существовании, но знать об этом пистолете – совсем не то же самое, что видеть его наставленным на тебя в упор. Джин бросил взгляд на рукоять, украшенную черной филигранью, которая придавала пистолету изящный вид, – когда-то она была заляпана отпечатками пальцев тех, кто пытался вытащить пистолет из камня при помощи стамесок, топоров и прочих орудий.

Хотя на самом деле для этого требовались всего лишь ладошки маленькой девочки с маленького острова, что лежал вдали от этих земель. Руки девочки, которую подвели, обманули, обокрали.

Арти убрала в ящик накопившиеся за ночь счета и посмотрела на Джина так, будто он где-то на пути в «Дрейф» обронил здравый смысл.

– Джин, это же просто обычная стража. С чего вдруг нам их опасаться?

Но слова Маттео все крутились у него в голове. Сегодня ночью что-то вывело из равновесия и Джина – и дело было вовсе не в ямочке на щеке художника.

– Каждый раз приходит кто-то рангом повыше, чем раньше, – сказал он.

Арти презрительно скривила рот.

– Вот только не начинай сомневаться в том, что создал собственными руками.

Все воспринимали молниеносное преображение «Дрейфа» как нечто само собой разумеющееся. Все, кроме Арти. Она не забыла, сколько месяцев ушло на то, чтобы отладить все механизмы, и сколько сил на это потратил Джин. Арти не забывала ничего.

Когда Джину было семь лет, он мечтал о сестре. Когда ему было одиннадцать, Арти выдернула его из объятий смерти. Джин до сих пор помнил, как, прищурившись, рассмотрел щуплую чумазую девчонку – на таких людей его отец, облаченный в дорогую шерсть и лоснящиеся ботинки, указывал Джину в окно кареты и говорил: «Смотри: вот они – те, кому ты однажды поможешь, журавлик».