Джин предпочел бы уйти, но мать продемонстрировала секретарю его табели из предыдущей школы, и Джин изумился тому, как презрение, написанное на лице служащего, медленно уступило место заинтересованности, и она только возросла, когда секретарь узнал, что они живут в одном из богатейших районов Белого Рева – Адмиральской роще. Их громадный особняк с двускатной крышей, выстроенный из кирпича цвета чая с молоком, внушал больше уважения, чем его обитатели.

Школьная жизнь Джина началась в ту же неделю; мать неустанно повторяла, как важно получать хорошие отметки, а отец – как важно одеваться со вкусом. Джин взялся за дело: заучивал слова, перемножал числа, записывал факты, пока те не стали отскакивать у него от зубов.

Он погрузился с головой в учебу, а родители погрузились в свои исследования. Средств для проведения экспериментов у них было предостаточно – благодаря грантам, полученным от предыдущего монарха. Джин сотни раз слышал ту историю: научные достижения родителей произвели на Орла такое впечатление, что он пригласил их на личную аудиенцию.

Отец и мать Джина воспринимали эту похвалу и денежную помощь со всей серьезностью – даже после того, как правлению Орла пришел конец и на трон сел Овен. Мать не поднимала глаз от микроскопа, а отец, тот еще мечтатель, не сводил взгляда с небес. «Мы на пороге открытия», – любил говаривать он, хоть и работал над совершенно иными задачами – в частности, связанными с вампирами. Его увлекал мир живых, завораживала идея нежити, и ему хотелось облегчить существование для всех.

Джин тешил себя мыслью, что отцовская пылкость передалась ему по наследству.

Когда Джину было одиннадцать лет и восемь месяцев, его мир рухнул. Он уже считал дни до того момента, когда ему исполнится двенадцать и он станет достаточно взрослым, чтобы посещать джентльменский клуб вместе с отцом. Карета Академии Адли прогрохотала по брусчатке и, остановившись у въезда в Адмиральскую рощу, извергла из себя голодных мальчишек с перепачканными травой коленками и распущенными галстуками. Джин повесил сумку на плечо и зашагал домой, прочь от ребят, которые стояли посмеиваясь и перешучиваясь, – Джин часто завидовал их духу товарищества. Он тяжело вздохнул и подумал: как странно, что пахнет дымом. Адмиральская роща – отнюдь не маленький Маленький Восток (до которого отсюда ехать и ехать), где запах дыма ассоциируется с вкусной едой.

Он навсегда запомнил мысль, которая крутилась у него в голове перед тем, как он увидел свой дом: ему хотелось есть, впереди были выходные, и это означало, что кухарка приготовит любимые мамины блюда.

Но дом Сивангов оказался объят огнем.

Дым струился из окон отцовского кабинета и валил с балкона материнской уборной. Пламя ширилось, как хищные челюсти. Замешательство Джина сменилось шоком, шок уступил место страху, и прежде чем тот успел лишить Джина воли, на него накатил прилив отваги.

И Джин рванул к дому.

Он взбежал по крыльцу к парадной двери. Та была не заперта, но стоило только Джину распахнуть ее, как он немедленно закашлялся. Он оглянулся на улицу в поисках кого-то взрослого, кого-то большого, кто знал бы, что делать в такой ситуации. Но увидел Джин лишь девчонку, которая стояла в тени на другой стороне дороги.

– Ма! Па! – завопил он и опять закашлялся. Огонь обжигал. Дым был куда хуже – Джин вспомнил усвоенное в академии, – но только если его вдыхать. Набрав как можно больше воздуха в легкие, одиннадцатилетний Джин бросился внутрь.

В хаосе пожара вестибюль казался длиннее, чем был на самом деле. Пол усеяли рухнувшие балки и обломки мебели, которые горели желтым и рыжим пламенем; все застилал дым. В огне трепетал полосатый платок, свисавший с остатков лестничных перил: он привлек внимание Джина, но служанки, которой платок принадлежал, было не видать. Выглядело это жалко – полоса яркой ткани посреди пустоты. В горле набух всхлип.