Вздрогнув от испуга, она протянула ему пластиковую карту-ключ от электронного замка.

– Второй этаж, прямо по коридору по правую сторону, – испуганным голосом пробормотала она.

– Немедленно предоставьте доступ к записям с камер видеонаблюдения, – безапелляционно отчеканил Шатарин.

Он резко схватил Илью за плечо. Воронцов невольно затормозил.

– Я пойду первым.

Илья с силой оттолкнул Александра.

– Это приказ! – голос полковника прозвучал так резко, что девушка за стойкой подпрыгнула от страха еще раз.

Илья в долю секунды оказался за спиной Шатарина. Он понимал, от чего тот хочет его огородить. Страх за жизнь близкого человека затягивал его в болото все глубже и глубже. Он бежал за полковником и молил Бога лишь о том, чтобы Лена была жива.

И вот наконец перед ними возникла дверь с номером двадцать. В висках бил бойцовский гонг. Из коридора невозможно было понять, есть ли кто-то в номере или нет. Вокруг стояла гробовая тишина. Все приготовили оружие. Полковник приложил пластиковую карту к замку. Послышался легкий щелчок. Он медленно и максимально осторожно открыл дверь. Один за другим они тихо вошли в номер. Вдруг раздался еле слышный стон. Илья, не раздумывая, оттолкнул Александра и бросился по коридору в спальню.

То, что он испытал, разорвало его на части и вывернуло наизнанку, обнажив все органы чувств. Его варили заживо, барабанили в уши, заставляли нюхать серную кислоту и смотреть на солнце одновременно. Боль была абсолютной. Чистейшей, без каких-либо примесей.

Лена лежала обнаженная в луже крови. Ее живот был залит спермой. Эта мразь специально оставила метку, чтобы добить, стереть его в порошок и смешать с грязью. Она была вся в ссадинах и подтеках от побоев. Губа и нос разбиты, левый глаз полностью заплыл от гематомы. Кожа вокруг него обрела вишнево-бордовый оттенок. Внутренняя часть бедер превратилась в один большой синяк. Воронцова вырвало на пол слизью.

На какую-то долю секунды он потерял возможность видеть. Илья вытер рот рукавом, размазав остатки содержимого желудка по лицу, которые попали в глаза и разъели сетчатку. Темно. Так даже лучше! Ничего не видеть. Он трус. Воронцов пожалел, что не слепой. Он бы отдал все на свете, чтобы в этот момент потерять зрение.

Черная пелена окутала уязвимый разум. В ней, словно в плаценте, пульсировала и росла жгучая ненависть, подпитываемая отчаянием. Он вытер мокрый лоб ладонью и, упав на колени перед кроватью, сгреб сестру в охапку.

За время службы в ФСБ Воронцов повидал многое. Зверские убийства, насилие, хладнокровные преступления, пытки. Многие из них были намного страшнее, да он и сам был не раз в шаге от собственной смерти. Но здесь – другое. На месте жертвы оказался самый родной ему человек. После смерти родителей она – единственное, что у него осталось. Он чувствовал, что сгорает. Невыносимая боль уничтожила все внутри, не оставив от него и следа. Пальцы сжались в кулаки, ногти до крови продырявили кожу ладоней. Она капал на простыню, смешиваясь с ее кровью, а он все сжимал их сильнее и сильнее. В конце концов пальцы онемели.

– Лена, Леночка! – еле слышно прошептал он, уткнувшись ей в шею. – Лена, милая, скажи что-нибудь. – Он изо всех сил сомкнул глаза, не давая волю пролиться слезам.

– Скорая будет с минуты на минуту, – раздался сзади голос полковника. – Ничего не трогать до прибытия экспертов!

Неожиданно девушка слегка открыла правый глаз и, застонав, повернула голову к Илье.

– Илюша. – Было практически невозможно разобрать ее сип. – Ты здесь? – Она подавилась сгустком крови и закашлялась. – Мне очень больно! – выдохнула она и вновь потеряла сознание.