Эта пара всегда была для меня примером: то, как он относился к ней, как он на нее смотрел, сколько для нее делал – я хотела бы встретить такого же человека, чтобы, как и Сьюзан, в ответ делать праздником даже незначительные события, дарить мимолетные, спонтанные улыбки, быть рядом и ценить каждое прожитое с ним мгновение… Знать, что в любой, даже самой плохой ситуации кто-то будет рядом.

Однако у Сьюзан было гораздо больше любви, чем на одного человека, и, как бы безгранично и преданно она ни любила Карлайла, ей этого было недостаточно. Порой мне казалось, что и нас – недостаточно: с таким добрым сердцем поневоле проникаешься к остальным людям тоже, даже тем, кто не является членом твоей семьи. Это опасно, потому что часто влечет разочарования и огорчения даже из-за мелочей. Стоит ли говорить о ситуациях, когда происходит что-то действительно серьезное?

Может, что-то случилось с давним другом или подругой Сьюзан? Однако, насколько я знаю, у нее не осталось с ними контактов: жизнь разбросала всех по миру, в далекие, порой неожиданные уголки – Россию, Италию, Вьетнам… Всем прекрасно известно, каким непреодолимым препятствием для людей является расстояние. Даже те, кто умудряется поддерживать связь, со временем теряют энтузиазм и звонят все реже, и реже… Маккарти были уже не молоды, и из знакомых у них была разве что соседка Вайолет, с которой они время от времени проводили вечера за игрой в домино, делясь друг с другом сплетнями. На этом их общение заканчивалось, так как было лишь лекарством от скуки. Племянница Карлайла Сара успешно вышла замуж и покинула дом семь лет назад, тоже переехав жить в другую страну. Не знаю, навещала ли она их хоть раз с тех пор?

Старики выше всего ценят внимание и любовь, ведь им часто кажется, что они стали никому не нужны. Возможно, Сьюзан и Карлайл уже были близки к тому, чтобы так думать: мы появлялись редко, увязнув в своих делах. Страшно подумать, каким пустым и холодным казался без нас этот огромный дом…

У них же никого не осталось, кроме нас. По крайней мере, теперь.

Внезапно воздух прорезал радостный вопль, и в комнату влетел Джейк, размахивая букетом желтых хризантем:

– Ну, ребята, что у нас за повод?

На лице его сменилась целая гамма чувств: от удивления и разочарования до глубокого стыда. Он закрыл букетом лицо и не увидел, как Сьюзан зажмурилась и резко откинулась на спинку дивана, содрогаясь от беззвучных рыданий. Билл и Карлайл испуганно переглянулись, а Сэм сквозь зубы процедил:

– Ну ты и дурак!

– Я ж не знал! – оправдывался Джейк, пока мы пытались успокоить Сьюзан.

Не могу сказать, что я обрадовалась, когда комната пришла в движение. Все суетились: Мэри бегала вокруг дивана с графином воды, Билл мочил полотенце и прикладывал его к морщинистому лбу женщины. Время испещрило его частыми складочками, но это, пожалуй, было единственным, что напоминало о возрасте Сьюзан. В ее светло-голубых глазах по-прежнему искрилась молодость, и, когда она улыбалась, она выглядела почти так же, как и десятки лет назад. Наконец дрожь прошла, дыхание выровнялось, а лицо перестало выражать какие-либо эмоции. Однако оно вновь омрачилось грустью, когда Сьюзан разжала опухшие веки.

– Может, полежишь еще? – спросила Бекки, но та только покачала головой.

Мы аккуратно усадили ее, подложив под спину подушку. Джейк глубоко вздохнул и, немного помедлив, сел на ковер рядом с диваном и взял Сьюзан за руку. Сейчас он снова был похож на четырехлетнего мальчишку со взъерошенными черными волосами и карими глазами, виновато потупившегося в пол, пытавшегося объяснить ей, как умудрился разбить старинную семейную вазу. Ему было так же неловко, и он так же плохо представлял себе, что сказать.