Раньери молча пробежал глазами договор, вернул флэш-стик хозяину и, как бы не решаясь ответить на поставленный вопрос, задумчиво пожевал губу.

– Понимаете, господин Стенсен, – сказал он после несколько затянувшейся паузы. – Возникла крайне неприятная и непонятная ситуация. Если вы не против, давайте где-нибудь присядем, и я вам все охотно объясню. Ахмад, ты можешь идти. Сразу отправь подтверждение.

– Будет сделано! – отозвался молодой кучерявый пограничник в чине сержанта и скрылся в «рукаве».

– Итак, где мы можем побеседовать?

– В кают-компании. Прошу вас!

Стенсен провел Раньери в кают-компанию, усадил его за стол и подошел к бару.

– Что-нибудь выпьете?

– Благодарю, я на службе.

Стенсен налил себе немного мартини и, отхлебнув из бокала, уселся напротив гостя.

– Я вас внимательно слушаю.

– С вашим судном произошла очень странная история. Третьего августа к нам с Земли поступило указание задержать его до выяснения обстоятельств. Причина же блокировки указана несколько размыто – нарушение прав владения. Владения чем и чьи права нарушены, никто толком объяснить не может. Документ инициирован Центральным управлением космической навигации.

– Простите, лейтенант, – Стенсен откинулся на спинку стула, держа стоящий на столе бокал в вытянутой руке и вертя его пальцами, – но я впервые слышу, чтобы ЦУКН занимался правами владения чего-либо, а тем более имел полномочия на арест судов.

– Блокировку, – поправил Раньери. – Указание о блокировании судна поступило от СБ сектора по запросу ЦУКН.

– Даже так? – Стенсен вскинул брови. – Судно принадлежит мне, что явствует из документов, с которыми вы ознакомились. Но если вы подозреваете подделку документов, то также можете послать запрос в ЦРО8.

– Не горячитесь, молодой человек, – поморщился Раньери. – Мы все уже давно проверили. Ваши права на судно полностью подтверждены и оспаривать их никто не собирается.

– Так в чем же дело?

– Дело в бумаге, которая, несмотря ни на что, предписывает нам блокировать ваше судно, и я ничего с этим поделать не могу.

– Бред какой-то!

– Знаю, – согласился Раньери, – но у меня официальное предписание. Однако из желания способствовать скорейшему разрешению этого, как вы выразились, бреда после проверки документов нами в адрес ЦУКН и СБ уже направлено подтверждение вашего права владения судном с уведомлением об отсутствии причин препятствования частному лицу распоряжаться своей личной собственностью.

– Я, разумеется, благодарен вам за содействие, но не понимаю, почему вы уделяете моему вопросу столько внимания.

– Мне прекрасно знакомо ваше судно и еще лучше – его бывший хозяин, Гройсс. Препротивнейший тип, смею заметить. Вы же у него приобрели судно, не так ли?

– У его компании, – сдержанно ответил Стенсен, сделав еще глоток мартини.

– Мой брат горбатился на Гройсса несколько лет и, в конце концов, пострадал ни за что. На него навешали чужие грехи и выставили из компании с возмещением издержек… У брата было слабое сердце. – Раньери поджал губы и немного помолчал.

– Сочувствую, – сдержанно отозвался Стенсен.

– Мой брат был далеко не единственным, кто пострадал от Гройсса. Поэтому я решил вас предупредить: мне кажется, вас хотят втянуть в какую-то неприятную историю. По этой части Гройсс большой мастак. Будьте осторожны. – Раньери поднялся; Стенсен, отставив бокал, – тоже.

– Большое спасибо за предупреждение. Вы порядочный человек.

– Не стоит благодарности. Просто я не люблю, когда людям делают гадости.

– Скажите, я тоже… арестован.

– Нет. Арестовано только судно. И даже не арестовано, а заблокировано. На арест необходима санкция соответствующих органов. Я, конечно, не правовед, но, мне кажется, прокуратура не даст подобной санкции. Я вообще не представляю, зачем Гройссу – если это, разумеется, устроил он – блокировать судно.