– Аш бдт гда злчу? – Язык у Дилейрио немилосердно заплетался. В переводе на человеческий это должно было значить «А что будет, когда заплачу?»

– Только за пиво?

– Ну, отчего же… ещё за кое-что.

Девушка хихикнула, показав белые зубки.

– Сегодня – ничего. Видишь, народу сколько? Матушка Фло до полуночи не отпустит, точно. А потом посуду мыть, полы мести…

– Дилли, отстань от барышни, – сказал Кассель. Он тем временем слез с лавки и вновь устроился за столом, – сейчас у нас появится дело поинтереснее.

– Этот ж какое? – хором спросили все четверо. Вернее, трое – пьянчуга только поднял изумлённые глаза; девица меж тем ускользнула угрём.

– Да. – Новоиспечённый магистр улыбнулся с королевски-победоносным видом. – Мы будем пировать. Не только пить, но и есть. И, – он наставил палец на Пеббу, уже готового что-то сказать, – за мой счёт. За мой, прошу запомнить! Так что расслабься и выдохни. Эй, ты! Поди сюда…

Ролло вздрогнул, внезапно осознав, что Кассель смотрит прямо на него и явно ждёт ответной реакции.

Глава 3. Ролло уволен и принят

– Я… да, – невнятно пробормотал Ролло и принялся неуклюже вылазить из-под лестницы. Одна нога, на несчастье, у него затекла. Выбравшись наконец, он застыл перед столом дурак дураком. Очевидно, этот яйцеголовый чего-то от него ждал, но чего именно, Ролло сообразить не мог.

– Хм, – сказал Кассель. Его взгляд стал не то чтобы злым, но, что ли… испытующим. Сощуренные глаза смотрели колюче. Он полез в кошель и выудил на свет божий несколько монет. – Вот что, дружок… по роже твоей видно, что не ел ты самое малое с вчерашнего вечера, а то и дольше. А посему сам господь направил тебя поступить к нам сегодня в услужение. Он же, походу, и засунул тебя в пылищу под лестницей, где ты сидишь уже с полчаса и с явно недобрым умыслом подслушиваешь разговоры добропорядочных граждан. Ты здесь прислуживаешь? (Ролло кивнул). Так я и думал. Значит, самое время проявить интеллект и сообразительность. Топай давай к старику, и скажи, что великие умы, почтившие своим присутствием его дрянной кабак, ждут вина, и не какую-нибудь кислятину, а красного из Бургин Маре, и немедленно. Понял? Хватай, и неси сюда. Принесёшь, скажу, что дальше делать. И получишь монету на ужин.

Ролло кивнул.

– А ну-ка, повтори, – вкрадчиво сказал Кассель. Только тут Ролло заметил, что не только он один пялится на него как на красну девицу. Все четверо, вернее, трое (Дилейрио продолжал клевать носом) замолчали, и смотрели с интересом.

– Я… э-э, должен сказать, что весьма уважаемые господа из университета жаждут выпивки. Деньги отдать, вино, и не какую-нибудь кислятину, а красного из Бургин Маре, забрать и принести сюда. Потом сделать, что скажете.

– Сообразительный юноша, – одобрительно кивнул яйцеголовый. – А кабак какой?

– Э… дрянной.

– Хорошо. Память замечательная. Но этого можешь не говорить, – милостиво разрешил магистр. – Как звать-величать?

– Э, Ролло.

– Смотрю, в тех местах, откуда ты родом, «э» – очень популярная буква. Так откуда ты родом?

– Я… – Ролло опять смешался. И решился. – Я ниоткуда, господин. Отсюда. Мать-отца не знаю, здесь у мастера Алуна прислуживаю. Сделаю всё, как скажете, а ежели позволите, и дальше прислуживать буду, ужас как надоело здесь полы мести да колотушки получать. – Ролло подумал мгновение, и выпалил: – А эффекту-то никакого…

Кассель глянул на него с изумлением; вся компания хором взоржала.

– Эффекту!!!

– Ха-ха-ха!!!

Яйцеголовый фыркнул.

– Ладно, Ролло, давай, бегом. Одна нога здесь, другая – там. И не вздумай с деньгами удрать. И кстати: думаю, что сдачи должно быть не меньше полударна.