«Вот черт».

Ронан Венц шел не быстро, но и не медленно. Ровным шагом. Глядя прямо перед собой. У меня сложилось странное впечатление, что он походил на путешествующего автостопом в бесконечном пути через всю страну, который ждал, когда кто-нибудь его подберет, но не особо на это надеялся.

А потом я поняла, что он, вероятно, направлялся ко мне домой.

«Черт-черт-черт!»

– Учись справляться с трудностями, – пробормотала я и остановилась в нескольких футах впереди Ронана. Я выключила музыку и опустила стекло со стороны пассажирского сиденья.

– Привет. Тебя подвезти?

Ронан остановился и уставился на меня. Он нахмурил брови, и на его лице появилось странное выражение.

– Не нужно меня подвозить.

– Но ты этого хочешь?

Он рассматривал дорогу перед собой.

– Ты ведь идешь ко мне, верно?

Он кивнул.

– А если я тебя не подвезу, как это будет выглядеть? Я приеду домой, а ты еще двадцать минут будешь шагать по жаре. Биби решит, что я – настоящая задница.

Поколебавшись еще пару мгновений, Ронан забрался в машину. И тут же все пространство наполнилось им. Типичным запахом мыла и, чуть слабее, дыма от костра. Я крепче вцепилась в руль, сполна ощутив его неприкрытую мужскую суть.

«Я явно пожалею об этом решении».

– Спасибо, – проговорил Ронан.

– Скорее ты делаешь одолжение мне. Я бы предпочла, чтобы бабушка не считала меня задницей.

Он не улыбнулся. И даже не взглянул в мою сторону.

– Не возражаешь, если я опущу окно? – через минуту спросил он.

– Да пожалуйста.

Чуть ухмыльнувшись, он покрутил ручку на дверце – в машине не было ничего автоматического.

– И о чем ты думаешь? – вскинув брови, спросила я.

– Милая машинка, – невозмутимо произнес Ронан. – Какой это год? Восемьдесят второй?

– Чтоб ты знал, восемьдесят четвертый. И она еще на ходу.

– Я почти уверен, что пешком дошел бы быстрее.

У меня вырвался потрясенный смешок. Я даже представить не могла, что у Ронана Венца есть чувство юмора. Похоже, я ошибалась.

– Ты только что оскорбил мою машину?

– Да.

Я бросила на него строгий взгляд, пытаясь не рассмеяться.

– Тебе придется направить жалобы Биби. Формально эта «милая машинка» принадлежит ей, хотя бабушка и не может больше ее водить.

– Потому что ей место в музее?

– Очень смешно. Если моя машина так оскорбляет твои чувства автомобилиста, не стоило в нее садиться.

– Так я согласился, чтобы Биби не считала тебя задницей.

– Значит, из жалости.

– В тебе нет ничего, вызывающего жалость.

Ронан смутился, словно эти слова вырвались у него бездумно. Внезапно в машине повисло напряжение, убивая прежнее легкое настроение. Но, несмотря на это, я ощутила, как в груди против воли разлилось тепло.

Я быстро перевела взгляд обратно на дорогу. Но тут мое внимание привлек темно-бордовый рубец, покрытый засохшей кровью, на верхней части левого предплечья Ронана. Порез был почти шесть дюймов[8] длиной и изогнут, словно крюк. Поверх него кто-то неуклюже приклеил два кусочка лейкопластыря, напоминавших мосты через тонкую красную реку.

«Он ранен…»

Я мысленно отругала себя за подобную мягкость. Вероятно, во мне просто говорил тип личности А[9], требуя позаботиться о парне.

«О ране. Позаботься о ней. Не о нем».

– Я слышала, вечеринка в субботу вышла немного безумной, – проговорила я.

– Можно и так сказать.

Я кивнула на порез.

– А это подарок на память?

– Это пустяк.

– Непохоже на пустяк. И покраснение по краям…

– Ничего страшного, – проговорил он. – Забудь.

Я могла бы разозлиться, но за грубым тоном скрывалась аура одиночества, которую я заметила еще при первой встрече. Словно он не привык, что кто-то беспокоился о нем.

Я не стала настаивать и свернула на ведущую к дому подъездную дорожку. Из гаража мы прошли в кухню, Ронан шагал позади меня.