Ирен прошла к окну, наблюдая за неоновыми огнями города, отражающимися в каплях дождя на стекле. В каждом мерцающем свете она видела потенциальную жертву, возможную цель Гидеона. Мысль о том, что он способен нанести удар в самое сердце системы, вызывала леденящий ужас. Она знала, что время работает против них.

– «Кодекс Вельмиры» – это не просто программа, это идеология, – тихо произнесла Ирен, не отрывая взгляда от города. – Гидеон верит, что технология должна быть абсолютной властью, что она должна диктовать судьбы человечества. И он готов пожертвовать всем ради этой веры.

Она повернулась к отцу Нифонту.

– Расскажите мне о его исследованиях. О его мотивах. Что заставило его пойти по этому пути? – она знала, что ключ к остановке Гидеона кроется в понимании его разума, в разгадке его одержимости.

Отец Нифонт вздохнул, вспоминая прошлое.

– Он был одержим идеей создания идеального общества, где нет места ошибкам, где все подчинено логике и порядку. Он верил, что «Кодекс Вельмиры» – это инструмент, способный построить этот мир. Но он не видел, что эта сила может быть использована во зло, что она может уничтожить все, что делает нас людьми.

Ирен кивнула.

– Мы не позволим ему этого сделать. Мы остановим его, чего бы это ни стоило. – в ее голосе звучала решимость, рожденная из чувства долга и личной трагедии. Война началась, и она намерена была ее выиграть.

Площадь Свободы снова была переполнена. На этот раз Ирен стояла перед народом не в строгом футляре, а в белоснежном костюме с золотым шитьем – стилизованном под традиционные вальгорские узоры, но с современным кроем. Ее волосы, собранные в низкий пучок, слегка колыхались на ветру, а тонкие золотые серьги-капли ловили солнечные блики. Она выглядела одновременно царственно и просто – как правительница, которая не боится стоять наравне с народом.

– Два года назад мы обещали прозрачность. И сегодня я стою здесь, чтобы отчитаться не перед чиновниками, а перед вами – ее голос, усиленный направленными звуковыми волнами, разносился по площади без искажений.

На гигантских голографических экранах транслировались цифры: рост экономики, снижение преступности, новые социальные программы. Люди аплодировали.

– Но мы не остановимся на достигнутом. Следующий шаг – народный бюджет, где каждый сможет предложить, куда направить средства госказны…

Ирен заметила движение в толпе. Где-то в третьем ряду высокий мужчина в темном пальто не аплодировал. Он стоял, скрестив руки, и смотрел на нее так, словно видел не президента, а что-то другое.

«Странно…»

– Это всё ложь! – голос прозвучал резко, перекрывая овации.

Толпа замерла. Охрана напряглась, сканеры тут же нацелились на источник звука.

Гидеон Ливингстоун шагнул вперед, скинув капюшон. Его карие глаза горели холодным огнем.

– Вы говорите о прозрачности, но где отчеты по «Проекту Феникс»? Где деньги, выделенные на восстановление Кровавого Узла? Или народ не должен знать, как его президент тратит миллионы?

Тишина. Даже дроны замерли в воздухе.

Ирен не дрогнула. Она медленно опустила планшет, на котором только что листала слайды, и слегка наклонила голову, будто рассматривая интересный экспонат.

– «Проект Феникс» – программа киберзащиты. Его детали засекречены по рекомендации Совета безопасности, и если вы действительно разбираетесь в технологиях, господин… – она сделала паузу, словно не зная его имени, хотя прекрасно знала, – …то понимаете, почему. Что касается Кровавого Узла – все транзакции есть в открытом доступе. В «Кодексе Вельмиры», раздел 7, пункт 1. – её тон был спокоен, почти дружелюбен, но в глазах читался стальной холод.