Не поведя даже бровью, Виктор бесстыже соврал:

–  Я счастлив быть хозяином этого места.

–  Изумительно! Проведите же мне экскурсию.

Всё также не переставая натянуто улыбаться, мужчина выудил из кармана брюк связку ключей.

–  Рози, я готов вам даже сделать хорошую скидку…

Лавка отца и сына Дюссолье занимала относительно небольшую площадь на первом этаже дома. Самым привлекательным элементом была большая вывеска, сделанная на заказ, и витрина, на которой были выставлены чайный столик и стулья, имитирующие королевское убранство. Если бы не огромный слой пыли на стекле, то можно было даже подумать, что внутри вас может ждать что-то грандиозное. Но внутри ждала всего лишь комнатка, забитая до потолка всем, что только удалось выкупить Антонио с аукционов: картины малоизвестных художников, персидcкие ковры, груды фарфора, коллекции китайских ваз, наборы для чаепития, полки, заваленные книгами, бронзовые подсвечники, коробки с дешёвой бижутерией, один большой диван и одни напольные часы, занимающие половину лавки и ставшие главным элементом интерьера. Каждый посетитель непременно обращал на них внимание и ради шутки спрашивал их стоимость. А в ответ Виктору приходилось начинать лекцию о том, как двести лет назад один прусский король преподнёс эти часы в качестве свадебного презента своей невесте, французского происхождения. Они простояли в их гостиной несколько веков, после чего сначала попали в национальный музей Польши, а потом были выкуплены одним влиятельным коллекционером и контрабандой увезены в Центральную Европу. Впоследствии Антонио Дюссолье, завидя знакомством с этим типом и влюбившись в часы с первого взгляда, запросил любые деньги, чтобы их приобрести. Так они и оказались на улице Регле. Эту историю Виктору пришлось выучить назубок, чтобы производить неизгладимое впечатление на покупателей, но сам никогда не верил в неё. Да и вообще, готов был поклясться, что часы, скорее всего, не больше, чем подделка, хоть и очень качественная.

Пропустив старушку внутрь, Виктор сконфуженно поморщился. В лавке частенько стоял неприятный запашок из-за сырости и плесени, разросшейся по стенам, но сегодня здесь пахло просто отвратительно. Он стал судорожно вспоминать, не оставил ли вчера в подсобке свой протухший ужин.

Но Рози, казалось, ничего не заметила, её взгляд тут же упал на главный экспонат магазина:

– О мой бог! – воскликнула она по-английски, подходя к часам, – настоящее королевское убранство: ещё ни разу не встречала таких больших напольных часов.

Рози машинально потянулась к их гладкой дубовой поверхности.

–  Не трогайте! – грубо скомандовал Виктор, и одним шагом сократив расстояние между ними, перехватил руку Боун.

Та, отшатнувшись от испуга, непонимающе уставилась на мужчину. Тут же осознав свою ошибку, Дюссолье смущённо закашлялся, отпуская руку женщины.

– Я сокрушаюсь, мадам, за свою резкость. Ни в коем случае не хотел вас напугать. Дело в том, что эти часы нуждаются в реставрации, и сейчас любое внешнее воздействие крайне нежелательно. Одним словом, к ним нельзя прикасаться, мадам.

Нервно одёрнув на себе мех, Рози сделала вид, что ничего не произошло:

–  Пожалуй, мне стоит полюбоваться вон на те прелестные кофейные чашки. Прошу извинить…

Старушка предпочла отдалиться в другой угол магазина. Виктор раздражённо выдохнул. Конечно, ему бы не было никакого дела до этих часов и в каком они состоянии, если бы не то, что один его приятель согласился выставить их на своём аукционе. Их продажа смогла бы покрыть часть долга за аренду. Такой шанс нельзя было упускать. Дюссолье придирчивым взглядом окинул свой “счастливый билет”, проверяя его состояние, и с ужасом обнаружил, что стрелки на циферблате безжизненно замерли, показывая неправильное время. Если часы перестали ходить и механизм сломался, их будет невозможно сбыть по высокой цене, а денег на починку может уйти больше, чем получка от продажи.