– Потом голубей буду кормить на балконе, надо нам с тобой там кормушку наладить. У меня и хлебушек с собой есть, – ворковала, как голубь, женщина.

Вместо хлеба она достала хрустальную конфетницу с кусочками печенья и несколькими леденцами. Развернулась на кресле, поставила вазочку на край лавки с цветком, посмотрела на Ивана и примирительно, почти кокетливо сообщила: «Можешь брать!» Потом еще покопалась в сумке, достала пакетик с вязаньем, разместила его на окне, затем вытащила альбомчик с фотографиями, хотела тоже положить на окно, но передумала, раскрыла, стала что-то разглядывать и притихла.

Иван ждал, не решаясь встать, стесняясь своего кальсонного вида, и выяснить у жены, откуда взялась эта старушка, почему раскладывает здесь свои причиндалы. Старушка меж тем оглядела комнату и вдруг объявила:

– Вот здесь у окна поставим мне диванчик, места он много не займет. Придвинем вот сюда торшер, я люблю перед сном кроссворды разгадывать и книги читать. У меня любимых две, одна про астрономию, другая про космонавтов.

– Какой диван? – не выдержал Иван

– Тебе что, места жалко? – укоризненно посмотрела на него женщина. – Ты глянь, сколько у тебя места! Да ты бы сюда слона мог поселить, а не то что такую маленькую женщину, как я. С тебя что, убудет? Можно подумать, ты здесь в футбол гонять собираешься?!

Вдруг она сменила тон и более дружелюбно добавила:

– Неужели мы тут с тобой не разместимся, еще как уютно станет, я тебе фотографии свои буду по вечерам показывать… Могу вслух про космонавтов почитать.

Иван поймал себя на мысли, что, несмотря на то, что недоумение осталось, страх начал уходить. Он ответил мягче, в тон старушке:

– Не знаю, откуда вы на мою голову свалились, но я вижу, что вы, по крайней мере, не приведение. А то, грешным делом, подумал – уж не «костлявая» ли у окна сидит и меня поджидает?

– Да как тебе не стыдно – скажешь тоже! – возмутилась женщина. – Не похожа я совсем на костлявую. Или, может, ты косу ржавую у меня за спиной увидал?

Сказала грозно, а улыбнулась по-доброму.

– Не бойся, нет у меня косы, вот зато палка есть, прихрамываю я… Но все пока сама, делаю, слава Богу: хожу, себя обслуживаю. Обременять тебя сильно не собираюсь, места много не займу. Так что привыкай, приспосабливайся. А я уж к тебе, кажется, привыкла.

И вдруг, опять повысила голос:

– Это-ж надо, хорош кавалер. За смерть с косой меня он, видите ли, принял! Какая я тебе смерть?!

– А кто же ты?

– А ты разве не понял?! Я твоя старость.

В одной семье в детской на стене висело небольшое распятие, к которому, кажется, все привыкли. Однажды вечером мама зашла в детскую пожелать дочке спокойной ночи, хотела погасить ночник и увидела, что на кресте нет Иисуса. Это было дешевое распятие – сам крест был сделан из дерева, а образ Христа выполнен из черного пластика.

Мама поискала пропажу на полу и, не найдя, вышла из комнаты. На следующий день она осмотрела пространство более тщательно и, наконец, спросила дочку, не знает ли та, как это случилось.

Девочка молчала, пряча глаза, мать требовала ответить честно. В конце концов дочка расплакалась и сказала: «Мама, я не виновата, он отклеился сам и упал, я подняла и хотела отдать, но я же знаю, что вы поместите его обратно на крест, мама, сколько же можно висеть на кресте?!» Вытирая слезы, дочь, достала из шкафа коробочку и отдала ее матери. Коробочка была устлана кукольной подстилкой, на которой, широко раскинув руки, лежал Иисус.

Жена вернуться должна сегодня-завтра. Зная об этом, мне наша общая подруга Маша (друг семьи) звонит вчера и говорит: