– Фантастическая сумма, – кивнул Михайлов.

– Именно. Но удивляет не только она. Получатель – Королевский банк Шотландии в Эдинбурге.

– Вот как? И что же лорды?

– Молчание. Гробовое молчание. Кстати, не знаю, совпадение это или нет, но главное здание банка располагается в Эдинбурге на площади Святого Андрея…

– Ясно. Жду указаний, товарищ генерал, – чётко отреагировал Михайлов и встал.

Губаш так же по-военному вытянулся и произнёс:

– Они будут сразу после праздников. Когда вы и я подумаем каждый в своём направлении на основе этих данных. А пока… Первым делом необходимо организовать серьёзную и быструю работу по Кириллу Андреевичу Глинникову.

– В каком смысле? – переспросил Михайлов.

– В смысле выяснения его биографии, родителей, дедушек-бабушек и прочих данных о его предках и вообще обо всём, что с ними связано. Раскопать всё и вытащить! Причём быстро! Вот этим и озадачьте наших архивистов и вообще всех, кто близок к историческим кругам. Фамилия Глинников и всё, любую мелочь вокруг и около него.

– Понял. А как же Жарков и остальные?

– Остальных – постольку-поскольку. Времени итак мало. Главное, Глинников! Надеюсь, именно здесь мы и найдём хоть какой-то ключик к некоторым вопросам. И попытаемся на них ответить, – резко закончил Губаш, подавая полковнику руку и заканчивая разговор: – Хороших праздников и… – он достал из кармана пиджака конверт и вложил его в руку Михайлова. – Тут вам премия, как раз к рождению сына. И поздравления от всего Управления. Передайте привет супруге. Как назвали, даже не спрашиваю, потому что тут и выбора у вас нет. Всего доброго!

Михайлов потупился и тихо сказал:

– Да, Михаилом назвали, вы правы… Спасибо. И вам… счастливого Нового года.

Михайлов кивнул вслед за улыбкой генерала и пошёл к двери, но обернулся и тихо произнёс:

– Вот ещё что… В таком случае, Константин Алексеевич, мы имеем дело с организацией, которая не только борется за власть и влияние. Плюс к этому она, судя по всему, ведёт многовековую борьбу с христианской верой и церковью. Но и это ещё не всё…

– Что же ещё? – обернулся к нему Губаш.

– Они во что-то верят. Или в кого-то… Вот что. Бороться против веры можно, если только и ты во что-то веришь.

– Вопрос – во что и в кого верит Орден?

– Именно так, – кивнул Михайлов и вышел.

Губаш постоял какое-то время у стола в задумчивости. Затем он что-то вспомнил и вновь открыл дело, быстро листая страницы и вглядываясь в фотографии. Наконец, он дошёл до фотокарточки Хомутова и долго вглядывался в неё. Сомнений не было: он где-то видел этого человека. Тревога, не покидавшая его с момента получения назначения на новую должность, опять зазвенела внутри него. Уже не колокольчиком, а корабельной рындой. Хрипло и глухо. Тоскливо.

Генерал встал и подошёл к окну, пока память доставала со своих антресолей нужную коробочку и снимала с неё пыльную крышку…

За окном снова пошёл снег. До Нового года оставалось три дня.

Зима нового года выдалась настоящей: морозной, снежной и, что самое важное, солнечной. Последнее обстоятельство для Москвы, небо которой частенько серело облаками и тучами в любое время года, было самым что ни на есть приятным обстоятельством. Втянуться в работу после долгих новогодних праздников под лучиками холодного, но всё же солнышка, было легче. День тоже, после 21 декабря, пошёл на прибавку, и рассветать стало чуть раньше. А если учесть, что 22-е тоже не принесло никаких эксцессов по любому из апокалиптических календарей, то всё это вместе взятое означало, что весна была неизбежна, а за нею и лето. И так далее. Снега, правда, было даже многовато. Зато и многочисленной столичной чиновничьей братии было чем заняться и работа по доведению до граждан неустанных усилий мэрии по борьбе с нежданными зимой снегопадами велась непрерывно. Надо отдать должное, что и техника работала также неустанно. Впрочем, впереди ещё были как минимум два месяца зимы, которая вполне могла набрать силу и в конце февраля. А уж март был вообще самым противным в смысле погоды и он тоже был ещё впереди…