– А, знаешь, я стрелять люблю!

Я крякнул, опрокинув очередные 50 г.

– Этой осенью каждые выходные оружие из рук не выпускал. Знаешь, это обалденное чувство, когда держишь в руках ствол, когда выбираешь цель, медленно наводишь… – он пристально посмотрел мне в глаза и добавил, – не, серьёзно! сейчас, погоди.

Недолго пошарив у себя в сумке, мой напарник, икая, достал револьвер и какую-то зелёную корочку.

– Во, смотри! – он ткнул мне в нос бумажкой, – охотничий билет. Ви-ик-идишь?

– Ну и? Не думал, что ты заядлый охотник. Ну а какого лешего ты таскаешь с собой оружие? У тебя разрешение на ношение-то есть?

– Да ты что, ик! – дурак? Это и есть главное разрешение! С билетом и хранить, и носить можно. И стрелять, конечно. Эх, ты… А теперь гля-и-ди, – Вовка, продолжая икать, вставил в барабан пару патронов, вытянул руку и направил ствол на горевший перед нами фонарь. – Спорим, попаду?

– Да верю, верю…

– Э… – покосился он на меня, – не вери-и-ишь ты, брат. А я тебе докажу!

И он выстрелил. Первая пуля отрекошетила куда-то от щита на стене, а вторая попала в цель, и в цеху стало темнее.

– На, подержи, – он сунул мне в руки увесистое оружие и гордо добавил, – «Смит и Вессон 500». С таки-и-им и медведь не страшен. Ну что, попробуй! Да не бойся! Что, не хочешь?

Видно было, что Вовка завёлся – лицо ещё сильнее побагровело и глаза загорелись каким-то дьявольским огнём. Наконец он перестал икать.

– Ты мужик? А? Давай проверим!

Я смотрел на него, не понимая, что взбрело в эту пьяную голову. Вовка достал картонную коробку, открыл её, взял один патрон и покрутил его у меня перед носом – мол, вон, гляди, какой красавец. Затем он вынул барабан из револьвера, аккуратно вставил пулю и, хитро улыбнувшись, быстрым движением руки вернул барабан на место, одновременно заставив его несколько раз прокрутиться, потом взвёл курок и предложил:

– А давай сыграем в русскую рулетку, а? – Вовка приставил дуло к моему левому виску, прикосновение холодного металла вызвало необычные эмоции, напарник как-то жутко улыбался, – или ты боишься? А… боишься, да… страшно? Что, мужик или нет, а? Ну, давай, давай, чего ты? Ну?!

Странное ощущение рождалось в груди, сердце заколотилось быстрее, я почувствовал дрожь в руках, на лбу выступил холодный пот, захотелось прекратить эту дурацкую клоунаду, и я подумал, что надо бы потянуться рукой к револьверу и отвести его в сторону, но с другой стороны было как-то всё равно. В голове пронеслось: «Будь как будет. Может, так оно и лучше. Достало уже всё…». В этот момент раздался щелчок – Вовка спустил курок. Ничего не произошло, оружие не выстрелило, но я зажмурил глаза и поморщился. По спине пробежали мурашки. Хотелось громко выругаться, но в горле пересохло.

Теперь ствол упёрся в правый висок напарника. Он ненадолго взглянул мне в глаза, ухмыльнулся, мол, да, страшно, и вновь нажал на курок. И снова только щелчок. Он молча навёл ствол на очередную лампочку и вновь спустил курок. Раздался оглушительный выстрел. Вовка довольно крякнул, налил водки и протянул мне стакан.

– Идиот, – единственное, что я смог ему ответить.

После такого о чертовщине уже как-то и не думается. Да и пёс с ней! Может, получится наконец забыться и вообще перестать обращать на всю эту дрянь внимание.

9 октября, пятница

Весьма забавно, но почти каждую ночь теперь я стал ощущать во сне присутствие какого-то незримого наблюдателя. Иногда он что-то комментирует, иногда подсказывает, как лучше выполнить задуманное, но в большинстве случаев просто молчит и смотрит, оставаясь где-то в стороне. Это немного раздражает, ведь, если раньше сны были чем-то личным, то теперь я понимаю, что там я не один. Крайне дурацкое ощущение, будто за тобой подглядывают. И от этого хочется всё прекратить. Правда, я чувствую, что никаких неприятностей от него можно не ждать. Более того, он какой-то свой, что ли… родной…