– Только не это! – чуть слышно всхлипнул маркиз и потянул за концы кружевного шарфа на шее, чтобы ослабить бант, едва не затянувшийся в смертельный узел.

Стоило ему представить заплаканное лицо любимой старшей сестрицы Франсуазы, как в глазах защипало. Непрошеная слеза обожгла щёку, скатилась к уголку рта и оставила на губах горько-солёный привкус. Светлый образ заботливой сестры сменился на суровый лик их почтенного батюшки. Тяжёлый взгляд герцога де Невиля, даже в воображении, мог просверлить насквозь, достав до самой глубины души, перепуганного и расстроенного Франсуа.

Невозможно представить себе видение более отрезвляющее. И стоило только Франсуа вспомнить о герцоге, как в его памяти тут же послышался исполненный драматизма голос, назидательным тоном произнёсший коронную фразу: «Я глубоко разочарован в вас, сударь мой». Слёзы жалости к себе и сожалений о горькой судьбе высохли в единый миг и, успокоившись, маркиз взял себя в руки. Он вытер лицо дрожавшей от холода ладонью, размазав ручейки слёз по щекам, и остановился у первого же поворота. Прекратив бессмысленное блуждание по лабиринту, он решил, прежде всего, определить, в какую часть дворца он забрёл.

– Всё будет хорошо. Я выйду отсюда, – пообещал самому себе Франсуа, мысленно посылая ободряющую улыбку сестрице. Ей не придётся лить слёзы из-за него, ведь он найдёт выход и сумеет выбраться наружу.

Теперь он шагал медленно, осторожно проводя ладонями по стенам по обе стороны от себя. Он прощупывал каждый кирпич, любые, даже самые мелкие зазоры в каменной кладке, какими бы склизкими и противными на ощупь они не казались. Преодолевая волнение, маркиз мало-помалу проходил шаг за шагом от одного отрезка лабиринта до другого, воссоздавая в своей памяти расположение знаков и зарубок на стенах, которые они вместе с Людовиком тайком срисовывали с дворцовых планов ради игры в прятки. Где-то обязательно должен быть указатель, вырезанный в кирпиче. Будь у него свет, то отыскать все эти таинственные знаки не составило бы труда. Но огарок свечи, припасённый им перед вылазкой, выпал из кошелька, пришитого к поясу, когда Франсуа боролся с налетевшим на него де Вивонном.

Минуты вынужденной прогулки в темноте текли томительно и невыносимо долго, даже начали казаться долгими, как часы. Будто на этот раз ему и в самом деле удалось остановить не просто механизм, двигавший стрелки на часах, но и самоё время. Надежда отыскать условный знак понемногу начала растворяться во тьме неизвестности, когда его пальцы внезапно зацепились за поросшую мхом трещинку в кирпиче. Ощупав её, Франсуа обрадовано вскрикнул. Наконец-то он нашёл рычажок, скрытый в глубине стены. И это означало, что выход был где-то рядом, всего в двух шагах от него!

Не помня себя от радости, Франсуа с силой надавил на рычажок, не обращая внимания на боль в пальцах, оцарапанных об острые края трещины. Панель, встроенная в стене, поддалась напору. Сработал скрытый механизм, и фальшивая стена, за которой скрывался потайной коридор, начала медленно сдвигаться внутрь. Характерный запах старой шерстяной ткани и столетней пыли указывал на то, что маркиз оказался у входа в неглубокую нишу, которую прикрывало широкое полотно гобелена.

Протяжный скрип металлических петель сдвигаемой панели неминуемо привлёк бы чьё-нибудь внимание, если бы поблизости располагались жилые покои или один из тех залов, где стояли в карауле гвардейцы. Сжав нос и рот ладонью, чтобы не чихнуть, Франсуа зажмурился и застыл на месте на несколько секунд, сделав над собой усилие, чтобы не вдохнуть пыль от старинного гобелена. Он был спасён! Более того, он мог осмотреться, ведь во всех дворцовых гобеленах, украшавших стены Лувра, имелись дырочки для обзора. Нужно было только угадать, куда именно его угораздило попасть после долгого плутания в темноте. А это было нетрудно, так как маркиз, с ранних лет выросший во дворце, мог узнать по особенностям внутреннего убранства все залы и галереи в Лувре. Он прекрасно ориентировался в запутанной системе лестниц, переходов и служебных коридоров, да и сам по себе королевский дворец был для него, прежде всего, огромной площадкой для весёлых игр в прятки и погони с Людовиком и другими мальчишками, чуть постарше короля.